Эффект Ноцебо

Молча прохожу по лестнице, отмечая для себя отсутствие хозяев. Не привлекая лишнего внимания, покидаю дом, а затем и саму территорию. На воротах приходится солгать охране о том, что Николас меня заберёт. Порцию неверия я, конечно, получила, но всё-таки добилась своего и оказалась на свободе.

Хоггарды прекрасные люди. Все, без исключения. Даже мужчина, который будоражит мое тело и воображение. За все это время Кил действительно не делал по отношению ко мне ничего дурного. А когда Трис узнала, в какой комнате я живу, то откровенно опешила. Ведь он отдал мне свою спальню.

Этот факт меня откровенно выбил из равновесия. Черствый, никому ничем не обязанный мужик, достаточно легко умасливает меня одним только поступком. Не кичится этим, не кричит направо и налево, а просто делает. И то, как Киллиан все подмечает, заставляет задуматься — такой ли на самом деле он равнодушный, как хочет казаться?

Я думаю об этом все его отсутствие. И каждый раз, когда данные мысли возникают в моей голове, мозг упорно подбрасывает картинки нашего общего недавнего прошлого. Горячего, возбуждающего, сносящего все мои стопы, ломающего принципы. С ним я теряюсь. Не способна контролировать собственное тело, чувства, разум. Полностью выпадаю из реальности, отдавая себя в волю другого человека. Такое случалось лишь однажды. И это пугает меня больше всего.

А ещё пугает осознание того, что я скучаю по нему. По мощному телу рядом за завтраком. По неизменной фирменной булочке, которую каждое утро он кладет мне на тарелку, взглядом заставляя есть. По его подколкам, когда мы остаёмся наедине в крыле, которое теперь делим на двоих. По глазам, в которых читается абсолютное желание, когда Киллиан смотрит на меня. По удовольствию, которое дарит, прикасаясь ко мне. По редкой, но такой шикарной улыбке, полностью приображающей его. Я скучаю по нему. И это до чёртиков пугает меня.

Подъехавшие такси буквально клешнями вырывает из размышлений. Машинально падаю на сидение, плотнее кутаясь в шарф. Погода слишком промозглая, ещё больше нагнетающая уныние и тоску, сопровождающую меня на протяжении долгого времени. Через три дня мне нужно быть на встрече с адвокатом, но чем ближе этот день, тем больше он меня пугает. Я не понимаю, что страшит сильнее: возможность узнать достаточно или не узнать ничего.

До места доезжаем быстро. Расплачиваюсь и покидаю теплый салон автомобиля, ступая на мокрый от дождя тротуар. Фокусирую взгляд на небольшом здании, где расположен маленький музыкальный магазинчик. Ускоряюсь и забегаю внутрь, чтобы не промокнуть.

Идея подарка для младшего из братьев пришла спонтанно. Когда мы были детьми, Ник очень любил играть с отцовскими пластинками. Всегда важно расхаживал по комнате и обещал, что у него будет лучшая в мире коллекция. Не знаю, конечно, собирает он что-то сейчас или нет, но, даже если и забыл, то я напомню. Потому что других вариантов у меня нет.

Вожусь в магазине около получаса, наконец, останавливая свой выбор на коллекционных пластинках Битлов. Не слишком оригинально, но, уж, точно не прогадаю. Расплачиваюсь на кассе, счастливо улыбаясь. Я всегда любила больше делать подарки, чем получать их. Поэтому сейчас уже предвкушаю, как буду дарить пластинки Нику, и, собственно, его реакцию.

В приподнятом расположении духа покидаю заведение, ступая на улицы, на которые спустились сумерки. Накрываю голову шарфом и ловлю первое попавшееся такси. Но передо мной тормозит абсолютно не похожая на автомобиль с шашечками машина. Волна паники только начинает разгоняться по венам, запуская бешенный ритм сердца, но вывалившийся из тачки верзила резко хватает меня за запястье и буквально тащит в салон. Даже пикнуть не успеваю, как мощная ладонь тут же накрывает мне рот, и машина с оглушительным визгом трогается с места.

Меня трясет. Колбасит, словно в лихорадке. На лбу проступила испарина, а по телу табуном носятся мурашки. Я не вижу лиц огромных мужчин, находящихся со мной в салоне — все скрыто черными непроницаемыми масками. Когда тот, что затащил меня внутрь, со всей дури сжимает пальцами мой подбородок, меня буквально топит в ужасе.

— Красивая мордашка, — хрипит амбал, — даже жалко портить.

— Надо было ее папаше думать, прежде чем заходить так далеко.

Второй отвратительно рассмеялся, заставляя весь воздух исчезнуть из лёгких. Страх такой силы я не испытывала никогда. Меня буквально на части раскалывает от одной этой эмоции.

— Ну, что, малышка, как будем решать вопрос — не сразу понимаю, что обращаются ко мне, пока острая боль не обожгла левую щеку. — Я с кем разговариваю, сука?!

— Я ничего не знаю… — слезы бесконтрольно брызгают из глаз от испытываемого ужаса и непрекращающейся боли. — Я не знаю, что он сделал…

— Конечно не знаешь, милая, — тот, который ещё не бил, поглаживает ушибленное место пальцами, — но не переживай. Тебе обязательно все расскажут. В деталях и подробностях.

Снова удар. Теперь уже не просто ладонью, а кулаком. Я чувствую, как горит под ним моя кожа. Как печет каждая клетка, заставляя скулить не своим голосом.