Ее высочество Аномалия

Сам Альгредо ей нравился как минимум смелостью и честностью. И своим отношением к королю – тоже. Возможно, снять перед встречей ментальные амулеты было хитрым планом, но Шу предпочитала не лезть в дебри паранойи. Она просто считала его эмоции и кое-какие поверхностные мысли, включая опасение за Таис и… ой, вот это неожиданность! Что за предсказания Светлейшего? Откуда? Полковник Дюбрайн сказал, надо же… Значит, брак Кая и Таис, вот почему отец настаивает на новой фрейлине. Ему понравилась идея. А Каю, получается, пока не говорят. Что ж, логично. Кай – упрямец, каких поискать. И упаси Светлая, чтобы ему показалось, что его к чему-то принуждают.

Кое-какие еще образы из сознания Альгредо она отложила на потом. Обдумать на досуге. Пока же ей было достаточно уверенности в том, что герцог ставит благополучие короля и его наследника выше собственного и скорее умрет, чем предаст друга.

Пока Шу отвлеклась на размышления о Кае и Таис, отец, кажется, о чем-то Кая спросил. Вроде бы о комнатах. По крайней мере, брат уже делился восторгами со всей своей детской непосредственностью.

– А ты довольна ли, Шуалейда? – спросил отец ее.

Шу очень хотелось сказать правду о проделках Ристаны и Бастерхази, но волновать отца такой ерундой – категорически нельзя. Категорически! Поэтому Шу постаралась улыбнуться как можно непринужденнее.

– Из окон прекрасный вид, отец.

– Что-то не так, девочка моя? – забеспокоился король. – Может быть, тебе не по вкусу мебель или фрески?

– О, мебель и фрески произвели на меня неизгладимое впечатление, – сказала она чистую правду. – Но если вы позволите, я хочу другие покои. Тут… – Шу замялась, пытаясь придумать нейтральную отговорку. – Тут…

Отец не дал ей закончить. Он погрустнел, сгорбился и вздохнул:

– Я понимаю, девочка моя. Прости, как же я сразу не подумал, что тебе будет нелегко жить там, где… твоя мать…

Он даже не смог произнести вслух «умерла», а Шуалейду окатило такой волной тоски и одиночества, что она вздрогнула.

– Не беспокойтесь, отец, я понимаю, вы хотели порадовать меня. Просто я займу другие покои, хорошо?

– Конечно, девочка моя. Бертран, распорядись, пусть барон Уго подыщет что-нибудь удобное и достойное моей дочери.

– Будет исполнено, ваше величество.

– О, не стоит беспокоить любезного барона, отец. Я уже выбрала себе другие комнаты. Правда, там потребуются некоторые переделки… наверное… – совсем тихо и скромно закончила она.

– Конечно. Занимай любые покои, которые тебе понравятся. Распоряжайся как хочешь, это же твой дом! Все счета пусть присылают казначею.

– Благодарю вас, отец! – просияла Шу, мысленно попросив прощения у Светлой за умолчание. Ведь умолчание – не ложь, а волновать отца совсем-совсем не нужно. – И счета за платья тоже?

– Разумеется. На твое содержание положено пять тысяч золотых в год. Надеюсь, этого хватит на девичьи капризы?

– Конечно, – неуверенно ответила Шу.

Она понятия не имела, сколько это – пять тысяч империалов. Единственная ее крупная покупка обошлась ей всего в пять, и то было очень давно и не в магазине. В общем, неважно. Она разберется потом.

– На счету вашего высочества в Первом Гномьем банке около пятидесяти тысяч, – уточнил Альгредо. – Как только пожелаете, отчеты управляющего будут предоставлены в распоряжение вашего высочества.

– Драгоценности матери тоже твои, Шуалейда, – опередил ее просьбу отец. – Они хранятся у меня… – Он замялся, и на Шу опять дохнуло тоской по ушедшей возлюбленной. – Ты можешь брать их, когда пожелаешь. А это тебе к балу.

Отец протянул обитую бархатом коробочку. Шу сдержала нервный смех: цвета коробочка была нежно-розового, самого модного в этом сезоне. Как наряды юных шер Ландеха и еще нескольких десятков юных шер, включая ее собственных фрейлин. А внутри наверняка жемчуга, как и подобает невинной юной шере.

– Какие чудесные жемчуга! – восторженно ахнула она, доставая ожерелье и серьги. – Спасибо, отец! Я непременно закажу подходящее к ним платье. А на бал можно мне мамины сапфиры? Вот эти, в белом золоте. – Шу кивнула на висящий над столом портрет матери: юной, красивой, счастливой.

– Сапфиры с розовым? – удивился король.

– Видите ли, отец, то платье мне не подходит. – Что за розовое платье имел в виду отец, она понятия не имела, но догадывалась, что именно на него Бален советовала не смотреть. – На бал я надену другое, к нему как раз отлично подойдут сапфиры. Вам понравится, обещаю.

Отец покачал головой и взглянул на портрет королевы. Удивление, гордость, страх и радость мешались в его ауре. Дочь так походила на мать и на него самого! И снова его тоска по жене окатила Шу: боги, как же не вовремя вы забрали мою Зефриду!

– Когда же ваше высочество успели заказать новые платья? – усмехнулся Альгредо, отвлекая короля от печальных мыслей. – Найти портниху перед самым балом, не выходя из дворца – подвиг, достойный великих магистров.

– Я всего лишь учусь, светлый шер, – лукаво потупилась Шу.