Ее собственные правила

– На вашем этаже все ванные оборудованы каминами. Мы ими редко пользуемся, только когда приезжают гости или когда уж совсем холодно. Это отнимает много времени и сил. Во времена моей бабушки в доме имелся целый штат прислуги, всем хватало работы. А сейчас найти хороших слуг трудно, и стоят они слишком дорого, так что камины в ванных топятся редко.

– Не могу вас за это упрекать. – Мередит ласково улыбнулась. Люк ей очень нравился, ей хотелось узнать его получше. – Вы здесь выросли? – с любопытством спросила она.

– Да. Мои сестры Изабель и Натали – тоже. Хоть они и младше меня, чего мы тут только не устраивали, каких только игр не затевали, нам было очень хорошо здесь.

– Должно быть, у вас было счастливое детство.

– В общем да, хотя временами мне так не казалось. Мой отец держался с нами очень строго. И был совершенно прав.

Люк бросил на нее быстрый взгляд поверх бокала.

– Вы чем-то опечалены?

– Нет-нет, – торопливо уверила она. – Просто я подумала, какое разное у нас с вами было детство… – Мередит запнулась, удивляясь, как это она могла такое сказать. Она крайне редко делилась с кем-либо подробностями своих детских лет.

Люк догадался, что Мередит не хотела говорить этих слов, по неловкому выражению ее лица. Он быстро произнес:

– Вы выросли в Коннектикуте? Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Наверное, вы со слов Агнес поняли, что я из Коннектикута, потому что у меня там дом и гостиница – это так. Но выросла я в Австралии. Мое детство прошло в Сиднее.

– Вы – австралийка?

– Да. По крайней мере родилась я в Австралии. Но когда мне было двадцать два, я стала американской гражданкой. – Откинувшись на подушку, Мередит пристально посмотрела на Люка и добавила: – Это было ровно двадцать три года назад.

– Значит, вам сорок пять? В это невозможно поверить. Вы выглядите намного моложе. – Люк и в самом деле был очень удивлен.

– Спасибо, Люк. Правда: мне пока сорок четыре. Сорок пять исполнится в мае.

– А мне сорок три… Сорок четыре будет в июне. – Он помолчал, а потом осторожно, не желая пробуждать печальных воспоминаний, заметил: – По вашему тону я понял, что ваше детство нельзя назвать счастливым.

– Да, это так. Оно было кошмарным. Просто ужасным. Ни у кого не должно быть такого детства, – выпалила Мередит и тут же прикусила губу, потом отвернулась и стала смотреть на огонь.

«Так вот он, источник твоей боли, – подумал Люк, – во всяком случае, один из источников. Остальные она скрывает еще тщательнее».

Люк выдержал паузу, давая Мередит время успокоиться. Наконец он сказал:

– Мне горько слышать, что вы были несчастны, Мередит. Что с вами произошло?

– Я осиротела в очень юном возрасте. В десять лет. Мои родители погибли в автомобильной катастрофе. Меня передавали из рук в руки… Это было так тяжело… – Она осеклась, передернулась, постаралась выдавить из себя улыбку. Встретившись с Люком глазами, она закончила: – Но это было очень давно. Я все уже забыла.

Неправда, заметил про себя Люк и спросил:

– Когда вы приехали в Америку?

– В семнадцать лет. Я приехала в Коннектикут вместе с семьей, у которой в Сиднее служила няней. А потом я стала работать у Джека и Амелии Сильверов. Они… они совершенно изменили мою жизнь. – Лицо Мередит осветилось нежной улыбкой. – Я стала им как младшая сестра. Понимаете, Люк, им было едва за тридцать – ненамного старше меня. Они стали обращаться со мной, как с членом семьи. Амелия и Джек компенсировали мне… Да, компенсировали все кошмарные годы детства.

Люк кивнул, воздержавшись от комментариев. Он смотрел в ее дымчато-зеленые глаза – печаль уже покинула их, но он знал, что она живет на самом их дне. Люк подумал, сможет ли когда-нибудь прогнать эту печаль навсегда – кто знает? Но он знал, что ему очень хочется сделать все, чтобы Мередит забыла о своих несчастьях.

– Почему вы так смотрите на меня, Люк? – поинтересовалась Мередит. – У меня что, пятно на носу?

– Нет. – Его темные глаза странно блеснули. – Если уж вы хотите знать правду, я вами любуюсь. Вы очень красивая женщина, Мередит.

Она почувствовала, как лицо залилось краской, и удивилась самой себе. Мужчины часто говорили ей комплименты, почему же она так вспыхнула от слов Люка?

– С-спасибо, – запинаясь, выдавила она и с облегчением услышала, как зазвонил телефон.

Люк встал, поднял трубку.

– Кло-Талси. – Послушав несколько секунд, он сказал: – Подождите, пожалуйста, – и обернулся к Мередит. – Это ваша дочь, Кэтрин.

Мередит вскочила и подбежала к столику. Поблагодарив, взяла трубку.

Люк кивнул, отошел к окну и снова стал смотреть на парк. Все его мысли были только о Мередит. Эта женщина произвела на него неизгладимое впечатление. Она вся была окутана тайной. Он находил ее неотразимой.