Ее собственные правила

Мередит подошла к камину и стала с интересом разглядывать портрет. Художнику удалось схватить какое-то очень женское неподдельное выражение счастья, которым светилось это лицо. Роза де Монбуше была одета в бледно-розовое шифоновое платье с гофрированным воротником, на шее висела нитка жемчуга. Мередит решила, что портрет был сделан в двадцатые годы.

– Ваша бабушка была поразительно красива, двух мнений тут быть не может, – сказала Мередит и искоса посмотрела на Люка. – Мне почему-то кажется, что она была веселой и озорной: и глаза так хитро посверкивают, и улыбка уж очень заразительная.

Люк кивнул.

– Весьма точная характеристика. В ней действительно было много озорства, а еще того, что мы называем «joie de vivre».[8] Ее веселость действовала на людей неотразимо. Я знал ее уже старой женщиной, не такой, как на портрете, но даже маленьким я понимал, что она не похожа на других. «Непутевая» – так называл ее мой отец. Он был ее первенцем и любимцем, а всего детей у нее было четверо. Она обладала тонким чувством юмора и была замечательной рассказчицей.

– Она была ирландкой?

– Да. Дед познакомился с ней в Дублине. На балу. Он ездил в Ирландию охотиться.

К ним стремительно подошла Матильда.

– Вам помочь распаковать ваши вещи, мадам Стреттон? Я пришлю Жасмину.

Мередит помотала головой.

– Спасибо, Матильда, я сама справлюсь. Домоправительница кивнула, улыбнулась, взглянула на Люка, покачала головой и унеслась по своим делам. Винсент торопливо последовал за ней, стараясь не отставать.

– Он ходит за ней как хвостик, – понизив голос, сказал Люк. – Они работают в Талси всю жизнь, так же как их родители до них. У них две дочери, Жасмина и Филиппина, и сын Жан-Пьер – и все они тоже работают в замке. Мередит, сейчас я вас оставлю, чтобы вы отдохнули и привели себя в порядок. Вы абсолютно уверены, что без помощи Жасмины справитесь с вещами?

– Да, конечно, спасибо.

Люк посмотрел на наручные часы.

– Сейчас начало первого. Давайте встретимся через час в библиотеке, ладно? Вы успеете?

– Вполне.

Он улыбнулся и направился к двери.

– Люк, а где у вас библиотека?

Он остановился, хмыкнул и извиняющимся тоном ответил:

– Простите, я забыл, вы же еще не знаете дома. Библиотека находится в середине анфилады… это вереница комнат, сообщающихся между собой. Справа от холла. В библиотеке мы выпьем перед обедом.

– Очень хорошо.

Дверь за ним тихо закрылась. Мередит повернулась к портрету и некоторое время молча стояла перед ним.

– «Ирландские глаза лучатся смехом», – произнесла вслух Мередит, вспомнив известную старинную балладу. Глаза Розы де Монбуше весело смеялись, а лицо, конечно же, было типично ирландским. Тут ошибиться было трудно. Шагнув вперед, Мередит склонила голову набок и прищурила глаза. Роза де Монбуше напоминала ей кого-то, но кого? Может быть, своего внука? Нет-нет, не Люка. У него темные волосы и карие глаза. А эта женщина с золотыми волосами и нежными голубыми глазами… какое-то мгновенное воспоминание мелькнуло в голове у Мередит, но тут же исчезло, не оставив отчетливого следа. Покачав головой, Мередит бросила на портрет последний взгляд и отправилась в спальню.

На пороге Мередит невольно улыбнулась. Комната оказалась такой уютной и очаровательной, в камине ярко пылал огонь, горели лампы в шелковых абажурах. В убранстве преобладало сочетание жемчужно-серого и голубого. Стены были обиты серебристым муаровым шелком, с высоких окон (а их было три) ниспадали широкими складками серовато-голубые бархатные драпировки, а посередине комнаты стояла огромная кровать с балдахином; полог балдахина, казалось, был украшен ручной вышивкой. При ближайшем рассмотрении оказалось, что зрение Мередит не обмануло: все эти розовые, красные и желтые розы, увитые зеленым плющом, были вышиты по серому шелку чьими-то искусными руками. У камина расположилось несколько удобных кресел, обитых жемчужным рубчатым бархатом, в углу комнаты стоял старинный туалетный столик с венецианским зеркалом.

Мередит как зачарованная медленно бродила по спальне, разглядывая окружающие предметы и восхищаясь роскошью и изяществом убранства. Особенно внимательно ее взгляд задерживался на картинах и произведениях искусства. Некоторые вещи были совсем старыми, даже потрепанными, но общее впечатление от комнаты оставалось таковым: здесь царствует прелесть ушедшего века – роскошного и элегантного. Тут, как и в гостиной, все располагало к отдохновению. Спальня была выдержана в серовато-розовых, дымчато-голубых и зеленоватых тонах, ноги утопали в мягком ковре.

Мередит подошла к туалетному столику с зеркалом. На столике лежали серебряные щетки с выгравированными инициалами Розы де Монбуше, стояли бесчисленные хрустальные флаконы для духов, вазочки с серебряными крышками и баночки с помадой.