Ее настоящая жизнь

– Джеймс придумал. У него вообще голова хорошо варила, но доверять ему было крайне опасно. Я с самого начала знала, что от него придется избавиться…

– А что, если бы он не утонул? – спросила Нина. – Что, если бы он появился здесь и попросил вас приютить его…

Он – доктор Шеппард.

Владелица Баскервиль-холла нахмурилась:

– Я бы самолично застрелила его, мисс Дорн! Уж я-то знаю, что он собой представляет, и не стала бы доверять ему ни секунды! Поэтому я всегда ношу с собой револьвер…

И она продемонстрировала Нине крошечное, но в умелых руках смертельное инкрустированное перламутром оружие, которое прятала у себя в тайном кармане платья. В том, что руки у Бэрил были умелыми, Нина отчего-то не сомневалась.

Нина ей поверила – не потому, что Бэрил Баскервиль была особой, заслуживавшей доверия, просто знала: доктор Шеппард той больше не требовался, более того, он представлял реальную угрозу для ее далеко идущих и практически уже осуществившихся планов: доктор только хотел прикарманить миллионы Баскервилей, а Бэрил это уже успешно сделала.

И конкурент ей отнюдь не требовался.

Да, появись доктор Шеппард здесь, она бы, не колеблясь, пристрелила его, а тело, несмотря на свою беременность, собственноручно сбросила в Гримпенскую трясину – и при этом и глазом не моргнула бы.

Значит, ее предположение о том, что доктор скрывался в Баскервиль-холле, было в корне неверно.

Сурово взглянув на миссис Баскервиль, Нина сказала:

– У вас дурная привычка лишаться мужей, миссис Баскервиль. Думаю, что вы готовитесь в скором будущем снова стать вдовой?

Бэрил, пряча револьвер, вздохнула:

– Ну, нервы моего Генри после всего пережитого крайне расшатаны, врачи не могут делать никаких прогнозов…

И если Генри, запертый ею в лечебнице, умрет, то деньги унаследует его жена, а титул и фамильное поместье – ребенок, которого она носит под сердцем.

– Учтите, миссис Баскервиль, что вдовой вы снова не станете. Поэтому-то мистер Холмс, который все еще негласно занимается баскервильским делом, просил меня поставить вас в известность!

Бэрил сердито заявила:

– Что вы пугаете меня мистером Холмсом? Да как он может мне помешать?

Нина, холодно глядя на беременную убийцу, ответила:

– Есть две возможности: или он находит вашего подельника, живого или мертвого, и тогда всем становится ясно, что вы вышли замуж за сэра Генри, не будучи вдовой, что делает ваш брак недействительным, а все претензии – ваши и ребенка – на титул и миллионы ничтожными.

Бэрил побледнела.

– Или мистер Холмс доказывает, что ваш подельник вовсе не Стэплтон и не кузен сэра Генри, а занявший его место самозванец, и что подлинный Баскервиль, ваш первый муж, убит вами обоими. И тогда ваш брак с сэром Генри вполне законен, однако вы отправляетесь на виселицу за убийство первого мужа!

Бэрил побледнела еще сильнее, принявшись кусать губу.

Нина посмотрела на нее и добавила:

– Поэтому не смейте предпринимать ничего такого, что нанесло бы ущерб здоровью и жизни сэра Генри. Вы немедленно извлечете его из клиники, где его держат по вашему приказанию. Слышите, немедленно! Иначе вынуждена от имени мистера Холмса поставить вас в известность, что он до конца месяца реализует один из только что упомянутых мной вариантов.

На красивом, передергиваемом конвульсиями лице Бэрил отразилась внутренняя борьба, и она сказала:

– Хорошо. Генри выйдет на свободу…

Нина добавила:

– Выйдет на свободу, а вы подадите на развод!

– Нет! – воскликнула миссис Баскервиль.

А Нина жестко заявила:

– Да! Вы разведетесь с ним и уедете к себе в Коста-Рику или куда угодно как можно дальше от Англии. И навсегда, поняли, навсегда забудете имя Баскервиль. Мистер Холмс будет держать вас в поле зрения, это я могу вам гарантировать…

Бэрил, играя роль леди, поднялась и надменно сказала:

– Хорошо, пусть будет так. Но у меня имеется сын, наследник родового титула и миллионов Баскервилей…

Нина усмехнулась:

– А это точно сын сэра Генри, а не вашего Джеймса? А что, если сэр Генри задастся этим вопросом?

Бэрил в ярости нажала на кнопку электрического звонка, причем с дюжину раз, монументальная дверь распахнулась, и появился встревоженный Бэрримор.

– Бэрримор, готовьтесь к приезду сэра Генри, он на днях вернется. Я же совершу крайне долгое путешествие за границу, начните немедленно собирать мои вещи!

Тот, как и подобает дворецкому из хорошего дома, не задавая ни единого вопроса, с непроницаемым лицом почтительно поклонился:

– Как будет вашей милости угодно. Пришла очередная телеграмма от мистера Десмонда, он просит вас принять его, так как ему нужны деньги на реставрацию церкви в приходе в Уэстморленде, где он служит…

Бэрил истерично закричала:

– Бэрримор, выбросьте эту телеграмму, не хочу ничего слышать о нищих родственниках моего мужа, которые испрашивают у меня подаяния! Мне надоело, я устала, я уезжаю!

Нина, не прощаясь, вышла прочь. Что же, похоже, она спасла еще одну жизнь – жизнь сэра Генри Баскервиля, который, не вмешайся она, стал бы жертвой коварства своей алчной жены.