Единство

Это был высокий дракон с чешуёй цвета венозной крови. У него была вытянутая морда и сильное, мускулистое тело. Глаза его были почти совершенно черными, словно два маленьких глянцевых шарика, с очень узкими красными кружками, которые напоминали солнце во время затмения — явление весьма частое, ибо великий диск, который драконы называли «луной», и про который ходили самые забавные легенды, якобы там обитали гигантские кролики, — регулярно загораживал небесное светило.

Красный дракон стоял перед огромным холстом, который развевался словно белое знамя на ветру, держал в руках кисть, с которой капали густые капли чернильной краски, и очевидно пытался рисовать.

Всё это время дракон в шапочке пристально наблюдал за его действиями. Время от временя на его вытянутой морде мелькало немного странное, иной раз даже болезненное выражение. Казалось, он собирался что-то сказать, но каждый раз себя сдерживал и только молча мотал головой. Наконец красный дракон закончил свой «шедевр» и опустил кисть.

— Я сделал… — сказал он глубоким и как будто немного журчащим голосом.

Дракон в шапочке и обезьяна переглянулись.

— Вижу, вижу, юный господи Карун, — сказал первый. — У вас получился просто замечательный пейзаж. А какое сходство… Кажется, вы уловили самую эссенцию знаменитых Заводей Вселенской Мудрости…

— Это кролик, — несколько смущённым голосом поправил Карун.

— Кро… лик? — перепросил удивлённый художник, снова всмотрелся в холст, затем прищурился, точно всеми силами пытаясь понять, что именно во всей это мазне можно было принять за кролика, наконец оставил бесплодные попытки и в отчаянии посмотрел на обезьяну.

Сун вздохнул.

После этого учитель рисования взял свои принадлежности, — и другие, сделанные на заказ, — и попрощался. Отец и сын остались наедине. Карун неловко сидел на каменной платформы, за которой простиралось ветреное голубое небо, и теребил когти.

— Скажи, Карун, — наконец спросил Сун. — Тебе хотя бы понравилось рисовать?

— Я… Я не против этим заниматься, отец… — ответил Карун.

— Не против…

Сун помотал головой.

— Прямо как с литературой? И музыкой… Ты не против, и в то же время это не приносит тебе удовольствия, так?

—…Да, — после некоторой паузы ответил Карун. — Извините, отец, — прибавил он печально. — Я знаю, что вам тягостно пытаться найти для меня подходящее занятие…

— Не извиняйся, Карун, — улыбнулся Сун. — В этом и состоит моя обязанность, как твоего воспитателя. Главное: верить и искать. Помни, у каждого есть своё предназначение. Оно может быть очень, или не очень полезным. Главное, чтобы оно приносило тебе душевное удовлетворение.

— А дядя Кархан говорит, что каждый дракон должен приносить пользу…

— У нас разные взгляды, — усмехнулся Сун. — Но пусть. Что-то мы больно засиделись. Не пора ли нам пойти на обед?..

Глава 46 Голод

— Обедать? — после этих слов глаза красного дракона вспыхнули радостным светом. — Что у нас сегодня на обед, отец? Коровы? Быки? Слоны?.. Ох, прошу прощения. Я немного проголодался… — прибавил он секунду спустя несколько смущённым голосом.

Сун горько усмехнулся. Проголодался… Странно было слышать это от дракона, который ещё утром съел больше трёхсот куриц и на закуску — целого жирафа. С косточками. Но факт остаётся фактом, и когда они прошли в просторный обеденный зал, в котором, при желании, можно было разместить целую арену, и слуги стали один за другим тащить в помещение быков, Карун набросился на них с такой жадностью, что, казалось, не ел целый год.

Сам Сун сидел на некотором отдалении, чтобы его не запачкало кровавыми брызгами, и поедал маленький кусочек сырого мяса. Его сын всегда обладал необычайным аппетитом, который, казалось, становился всё сильнее по мере его роста. Вскоре, чтобы прокормить последнего, пришлось вводить новую строчку расходов в бюджет императорского дворца. А ведь это были баснословные цифры!

Причём самое странное было в том, что, по собственному признанию, Карун никогда не наедался. Один раз он попробовал набить свой желудок. Эксперимент продолжался три дня, за которые было съедено целое стадо бизонов, несколько сотен свиней и целый кит. Под конец по острым, как точёные алмазы, зубам дракона потекла кровавая рвота, но даже это не помогло утолить некую странную, иную жажду, которая пожирала его изнутри.

Прошли годы, прежде чем Карун научился терпеть последнюю. В прежние времена, в детстве, он, бывало, сгрызал парты, столы и стулья; теперь же он вполне себе мог протерпеть промежуток между завтраком и обедом.

Хотя на это и требовались определённые усилия…

Сун мог только предполагать страдания, которые испытывал его приёмный сын. Именно поэтому, и потому что таким было его собственное желание, он хотел найти занятие для Каруна, нечто такое, что будет одновременно полезным и что будет приносить ему удовольствие.

Это, однако, оказалось совсем непросто…