Единство-1

И вот случилась и у меня. Поздравляю, Алекс, теперь ты точно взрослый. Вот только повод для этого посерьезнее, чем у родителей. Они переживали за себя и своего ребенка, за будущее семьи, а меня просто поставили перед фактом: спасение человечества в моих руках. И ничего, Алекс, что ты всего лишь школьник, которого унижали, ставили против всех, пытались убить или выкрасть, не говоря уже о ставших привычными смертях и пытках в исполнении мобов Бездны, Девятки, тирана Баала, «Детей Кратоса». Это были лишь, мать вашу, испытания! Которые подготовили тебя к настоящим свершениям!

Минутку… В этот момент прозрения до меня наконец дошло! Между тем, через что пришлось пройти мне, и тем, через что проходит человечество со всеми этими гражданствами и негражданствами, гражданскими тестами и категориями, явно прослеживается связь — отцы-основатели «Сноусторма», один из которых сейчас стоит рядом, положив сухую крепкую ладонь мне на лоб. Да по какому праву они взяли на себя такую ответственность?!

Я невольно зарычал и окатил собравшихся таким сконцентрированным сгустком злости, что его ощутили. Хаген, который что-то говорил, сбился, посмотрел на меня с недоумением, потом, видимо, что-то увидел в своем нейроинтерфейсе и обратился ко мне:

— Прежде, чем наговоришь то, о чем позже тебе самому будет неловко, выслушай меня, Алекс. Что скажешь?

— Какой у меня выбор? — устало произнес я. — Говорите.

— Мыши, Алекс.

— Что мыши?

— В прошлом веке провели эксперимент с мышами. Откровенно говоря, на этих бедных животных провели тысячи тысяч экспериментов, но один из них, названный «Вселенная-25»… О, он на многое открыл глаза ученым того времени, но не в их силах было хоть как-то повлиять на человечество, а потому…

— Мистер Хаген, — встрял Юрий Серебрянский. — Боюсь, Алекс не знаком с сутью эксперимента.

В который раз за последний час услышав об экспериментах — на мышах, на людях, на самом Хагене руками инопланетян и на нас руками самого Хагена — я истерично расхохотался:

— Да вы достали своими экспериментами! Ха-ха-ха!

Это была форменная истерика, и удивительно, что я, осознавая это, никак не мог остановиться и продолжал смеяться как умалишенный. Наверное, сказалось все пережитое — тесты, пытки, часы забвения под Мимикрией в виде валуна или меча, ядерный взрыв, лучевая болезнь, невероятные истории Хагена. Как сказал бы дядя Ник, у меня протекла крыша.

Я указывал пальцем на Хагена, хохотал и, захлебываясь слюнями, повторял: «Эксперимент! Эксперимент, мать вашу! В бездну ваш эксперимент! Мы все мыши! А-ха-ха! Мы-ы-ыш-и-и-и! Мы! Все! Мыши мы все-е-е-е! Мы…»

И заткнулся, почувствовав, как хорошо вдруг мне стало, как накатила целительная зеленая волна, как прокатилась по всем моим клеткам, вычищая кровь и сосуды от лишних гормонов. Ощутил, как воспаленные нейроны и синапсы встают на место, как с плеч, души и сердца незримая ласковая дружеская рука снимает невыносимый груз.

Мои глаза наполнились слезами от хохота, но чья-то нежная ладонь стерла их и провела ладонью по щеке:

— Ты в порядке, мальчик.

Она убрала руку, и я чуть не заплакал — теперь уже от другого: мне не хотелось, чтобы Дениза Ле Бон убирала ее. И то ли почудилось, то ли действительно я заметил тающие в воздухе изумрудные нити, связующие ее пальцы и мою щеку.

Будто поняв, что мне очень не хочется расставаться с ней, Дениза встала рядом, погладила меня по голове, мягко поцеловала в щеку и прошептала, обжигая дыханием ухо:

— Тебе неведом страх, ибо преобразуешь ты его во внутреннюю силу, ты питаешься страхом, ты создаешь и созидаешь, и щедро делишься силами с другими, а они несут груз вместе с тобой. Ты не один, Алекс Шеппард. Мы с тобой. Я с тобой.

Сказав это, она вернулась на место под слегка недоуменными взглядами остальных. Единственным, не выглядевшим удивленным, был Майк Хаген, который, по всей вероятности, что-то знал об особых талантах Денизы. Глянув на нее, он кивнул, потом вопрошающе посмотрел на меня.

— Я в порядке, мистер Хаген, — сказал я. — Давайте вернемся за стол. И что там за эксперимент с мышами?

Спросив это, я перевел взгляд на Денизу, пытаясь понять, что у нас с ней произошло? Она что-то сделала, но что? Что-то, отчего я почувствовал: мы с ней — единое целое, две слившиеся половинки, и такого ощущения у меня не было даже на пике блаженства в постели с Ритой. Кто такая Дениза Ле Бон? Вопрос вспыхнул в голове и угас, меня это перестало беспокоить, словно чудесные исцеляющие руки Денизы — обычное дело.

Видимо, в том, что я в порядке, полной уверенности у них не было, потому что в кают-компанию мы возвращались так: Зоран и дядя Ник вели меня под руки, Серебрянский перед нами пятился спиной вперед, готовясь броситься и подхватить, если я буду падать, сзади шли остальные, а Хаген рассказывал об эксперименте «Вселенная-25».

Суть этого эксперимента, продолжавшегося три года, была в том, что группе здоровых мышей устроили райские условия жизни — в просторном помещении поддерживали комфортную температуру, обеспечили обилием еды и питья, животных оградили от болезней, вирусов и паразитов.