Единственный цветок в этой говноклумбе 2

Так, остановившись где-то посреди улицы, Шейн глубоко вздохнул. Он знал, что был взволнован, и он знал, что в таком состоянии действовать было глупо.

Собрав все свои мысли в одну кучу, парень резко развернулся и направился через всю толпу прямиком в сторону жилых домов. Казалось, людей на улицах с каждым часом становилось все больше. Если в начале, когда они только-только прибыли с Латишей в этот город, они вдвоем еще могли спокойно беседовать, ни о кого не спотыкаясь и ни с кем не сталкиваясь, то сейчас это было просто невозможно. Людей прибывало столько, что приходилось протискиваться сквозь них; особенно, если ты шел против общего потока.

«Ее нигде нет, — размышлял Шейн, не останавливаясь. — По крайней мере, она сейчас точно не разыскивает меня. Значит, с ней что-то случилось. Латиша бы навряд ли просто ушла, ничего мне не сказав».

Наконец-то выбравшись с улицы в небольшой переулок между домами, Шейн быстро осмотрелся. В этом месте не было никого живого. К тому же, здесь не было и источников света, и потому переулок казался намного спокойнее, чем главные улицы.

Приподняв голову, Шейн плавно пробежался взглядом по каменной стене дома, стоявшего напротив, остановился где-то на краю черепичной крыши и подумал:

«Хорошо, меняем планы».

Быстро осмотревшись, парень начал взглядом отмечать те объекты в округе, которые могли бы ему помочь взобраться на самый верх. Первым делом он отметил несколько закрытых баков не то для мусора, не то просто для каких-либо вещей. Затем он продолжил взглядом дорогу через выпиравшую водосточную трубу, окно на втором этаже и выступы на стене прямо возле самой крыши.

Размышлять времени не было. Шейн, быстро добравшись до баков, запрыгнул на них, оттолкнулся и подскочил к стене. Его правая рука сразу схватилась за водосточную трубу, а левая потянулась к карнизу второго этажа. Ноги помогли подтолкнуть тело еще выше, и позволили быстро отцепиться от водостока, чтобы сразу после этого схватиться за следующий выступ.

Дрогнувшая водосточная труба издала неприятный скрежет, но так как Шейн почти сразу успел от нее отцепиться, ее крепления так и не сломались.

Парень, подтянувшись на выступе, ухватился левой рукой за край крыши и начал осторожно на нее забираться. Сначала он подтянулся, затем забросил левую ногу, а следом, собрав остатки сил, забросил и правую.

Сложность такого подъема заключалась не столько в физической выносливости, сколько в неровности и ненадежности всего того, по чему забирался Шейн. Даже черепичная крыша не подходила для того, чтобы по ней спокойно разгуливали люди, поэтому каждый шаг на ней должен был быть аккуратным.

Между тем, поднявшись на ноги, Шейн выпрямился и посмотрел на улицу сверху вниз. С этого места ему открывался вид на ту самую городскую площадь, на которой они с Латишей разделились.

Из-за того, что основные источники света находились внизу, то, что происходило на крышах, было не так заметно. К тому же люди, столь увлеченные праздником, просто не поднимали свои взгляды вверх и не обращали его к небу.

«Раз я не могу нигде ее найти, — размышлял Шейн, бегая взглядом по головам прохожих, — стоит хотя бы понять, что задумала эта змеиная группировка. Будет плохо, если я или Латиша попадем в неприятности из-за них».

С вершины дома можно было намного проще увидеть те самые мужские фигуры, бродившие то тут, то там. Вообще все эти люди выглядели не так уж и странно. Единственное, что их отличало, это татуировки в виде змей на самых разных участках тела. В остальном они спокойно сливались с окружающими и не вызывали никаких подозрений.

Тем не менее для того, кто все-таки смог заметить, что что-то здесь было не так, обнаружить их среди толпы по этим явным меткам было легко. И это казалось самым странным — зачем бы людям, которые хотят совершить что-то незаконное, так открыто показывать себя?

Мысленно отметив про себя, что все носители татуировок были мужчинами, Шейн перевел внимание на другую категорию людей. Теперь его уже интересовали не эти странные личности, а те, кто в теории мог защитить от них.

Обнаружить нужные лица оказалось несложно. Женщины-рыцари были одеты в довольно выделявшуюся форму: они все обязательно носили облегающие светлые штаны и высокие сапоги. Что отличалось, так это оттенок их праздных пиджаков, который менялся в зависимости от того, кому они служили. На плечах виднелись погоны с выгравированной первой буквой рода, от лица которого они действовали.