Единоборец

– В Континенталь! – приказывает Клара вслух, и я улыбаюсь этому украденному у людей названию. А чего же я ждал? Что отель будет называться «икс в степени игрек»? Мы едем по улице, которая гораздо уже и короче, чем земные магистрали, и я размышляю о том, как и когда мог возникнуть этот подземный мир. Подземные военные сооружения древних, скорее всего, были началом. Они были громадны, монструозны, бесчисленны. Бомбоубежища, ракетные базы, секретные военные заводы. Хранилища боеприпасов, искусственные микро-биосферы с полностью замкнутым циклом – на случай ядерных атак. Люди того времени были параноиками, по нашим меркам. Секретность и военное могущество были их навязчивыми идеями. Постепенно секретность достигла такого уровня, что люди создали секреты от самих себя. Военные базы продолжали расширяться в глубину и в ширину, но ни один из контролирующих приборов не показывал этого, потому что это было секретом. Чем масштабнее шло строительство, тем строже становились секреты, и наконец, настал такой день, когда уже ни один человек на планете не знал о том, что происходит и продолжает происходить под ее поверхностью. Так возникла среда, идеально подходящая для техно-жизни. Свято место пусто не бывает. Люди так и не поселились здесь, их место заняли машины, которые с самого начала управляли здесь каждой мелочью. Но люди никогда не узнают, так ли это было. Здесь та же ситуация, что и с историей пресловутого двадцатого века: учебники так часто переписывали, а документы так часто подделывали, что истинная история исчезла и восстановлению не подлежит.

Когда мы оказываемся в комнате, обыкновенной комнате, напоминающей комнату земного отеля, Клара проделывает уже знакомые мне процедуры, положив на контакт вначале одну руку, а потом другую. После этого раздевается и идет в душ. Останавливается, перехватив мой взгляд.

– Как я выгляжу? С точки зрения человека?

– Неплохо. Но ты уделяешь своей внешности слишком мало внимания. И слишком мало времени. Земные женщины так не делают. Ты слишком редко моешься и совсем не следишь за ногтями. У тебя пахнет изо рта, и я могу рассказать, что ты ела в последний раз. Ты почти не пользуешься косметикой, а то, что ты пытаешься нарисовать на своем лице, некрасиво.

Она берет со стула халат и набрасывает на плечи. Громко хлопает дверью душа. Теперь она будет мыться даже дольше, чем нужно, я уверен. Мне нужно использовать каждую секунду. Возможно, в этом мое спасение, хотя надежды мало. Я бросаюсь к терминалу и разворачиваю виртуальный трехмерный экран. Пока все в порядке. Техника меня слушается. Почему она слушается раба? Возможно, что это не живой техно-организм, а всего лишь подсобная система. Не может ведь быть живым каждый телевизор или холодильник? Или гаечный ключ? Я нахожу план города и смотрю на него несколько секунд, пытаясь запомнить как можно больше подробностей. Удается запомнить почти все, в меня ведь вставлены дополнительные чипы для мгновенного запоминания. Теперь остальное. Я нажимаю ввод и вижу надпись «информация заблокирована». Еще раз. Тот же результат. Еще несколько моих попыток – экран сворачивается и гаснет. Все же кое-что я успел узнать. Город не так велик. По земным меркам это всего лишь деревня. За городом простирается необжитое пространство, скорее всего, враждебная человеку среда. Все выходы из города вертикальны, а не горизонтальны. Вообще, понятие вертикали здесь работает гораздо сильнее, чем у нас, на поверхности. Вертикаль и горизонталь здесь почти равноценны. Вверху над нами есть еще несколько городов, о которых я ничего не успел узнать. Под нами – тоже. Может быть, это все элементы одного города, который имеет не форму блина, а форму цилиндра. Сколько таких городов построено в глубине планеты? Как выглядят самые большие из них? Стоп.

Стоп. Не может быть, чтобы здесь не было людей. Дело не только в дизайне всего того, что я видел, в дизайне, рассчитанном на человеческое восприятие, дело во многих других мелочах, которые уже начинают складываться в картину. Даже сама надпись «информация заблокирована» была сделана на русском и английском языках. Для общения машин между собой человеческие языки не нужны. Машины прекрасно общаются на языке кодов или на Стандарте.

Дверь ванны открывается, и Клара появляется снова.

– Чем чистят зубы? – спрашивает она. – Зубочисткой?

– Зубной щеткой.

– Правда? Хорошо, что ты сказал. Как она выглядит?

– Обычная щетка, только маленькая. Шерстинки с одной стороны.

– Здесь должна быть такая, – говорит Клара, – я поищу.

– Откуда здесь зубная щетка? – спрашиваю я. – Откуда, если здесь нет людей?

– Почему нет? – удивляется она.

– Ты сама так сказала.

– Но ведь ты здесь. Здесь есть и другие рабы. Здесь немало рабов. Немало, но и немного. Большинство из них пошли на это добровольно. Им живется не так уж плохо, хотя, конечно, как кому. За всех не могу сказать.

– Но они не могут уйти?