Читаем Эдесское чудо полностью

– Все, побежала я! Хозяйка с другими матронами собирается ехать на ночное купание, надо проследить, чтобы в карруки уложили угощение, вино и все что надо. Это уж у нас в Иераполисе древняя традиция: когда все гости напьются, женщины едут купаться на травертины, а мужчины идут в пещерки к молоденьким рабыням. Прежде богатые женщины брали с собой на купание молодых рабов, так это и царица Клеопатра делала, но, с тех пор как Фригия стала христианской, их сопровождают только служанки.

Кифия удалилась со своим светильником, а Евфимия осталась сидеть, пораженная, взволнованная и униженная.

* * *

Время шло, ничего не происходило, все так же в отдалении звучали барабаны и флейты, и Аларих не появлялся. За это время Евфимия успела сто раз придумать и передумать, как ей вести себя с ним, что сказать, как отвергнуть раз и навсегда его притязания: ведь не как жену он собирался ее посетить, а как доступную рабыню! «Я все ему выскажу и прогоню его прочь!» – думала она и подыскивала слова, чтобы уязвить его посильнее. А он все не шел и не шел… Она подошла к столу и откинула полотенце с корзины. Там стояли горшки с вкусно пахнущей едой – уж явно не вареные бобы там были! А сверху стояли две небольшие мисочки: одна с солеными фисташками, а другая с маринованными оливками. Невольно Евфимия улыбнулась: «Не забыл…» Она даже съела горсть фисташек и несколько оливок. Потом она прилегла, измученная горькими мыслями и ожиданием, и сама не заметила, как уснула.

Проснулась она в объятиях Алариха; он крепко прижимал ее к себе одной рукой, другой снимая с нее одежду, и шептал: «Зяблик мой любимый! Как я по тебе стосковался!» Евфимия разрыдалась и сама обняла его крепко-крепко, как делала прежде…

* * *

– Ну вот, видишь, милая, как все просто и великолепно устроилось! Я буду приходить к тебе каждый раз, когда жена моя будет уезжать с подругами на ночные купания. Как только услышишь, что мы ждем гостей, так и сама жди гостя. Ты рада, моя дорогая девочка?

– Как я могу радоваться, что ты такое говоришь, Аларих! – воскликнула Евфимия, лихорадочно надевая тунику. – Как ты мог со мной так поступить? Ты обманул, ты предал меня, а теперь хочешь еще и пользоваться мной как безответной и беззащитной рабыней?

Аларих засмеялся и потрепал ее по щеке.

– Ну полно, полно, Зяблик! Разве ты меня разлюбила?

Она опустила голову и отвернулась.

– Да я и сам вижу, что ты любишь меня, как прежде! А может быть, и еще сильнее, а? Веди себя хорошо, будь послушной, и со временем я все для тебя сделаю. У меня есть загородная вилла[97], я сумею тебя перевести туда и сделать домоправительницей, и тогда мы будем жить там в свое удовольствие, как только мне вздумается съездить проследить за полевыми работами. А когда родится ребенок…

– Он родится сыном рабыни?

– Ну, милая, что сейчас об этом думать, ведь до его рождения еще так далеко!

– Всего четыре месяца.

– За это время многое может измениться. Ты просто люби меня и слушайся во всем.

– Нет! Я не хочу, чтобы мой сын родился рабом!

– А ты по-прежнему уверена, что у нас будет сын?

– Да, уверена. Няня мне сказала, а она никогда не ошибалась в таких вещах.

– Ах, эта твоя няня… Что теперь вспоминать о ней? Ты ее больше никогда не увидишь.

– Увижу! Ты должен вернуть меня в Эдессу до рождения сына!

– Об этом и не мечтай!

– Я хочу домой, к матери! К няне!

– Домой ты не попадешь, а няни твоей давно нет в живых.

– Почему ты думаешь, что няня умерла?

– Да потому… Да потому, что она такая старая, а пустилась в какие-то приключения! Наверняка Авен давно ее ограбил и убил, ведь у нее с собой было немало денег.

– Если ты об этом подумал, то почему не бросился за ними в погоню?

Аларих засмеялся.

– Зяблик мой, ведь ты и сама радовалась, что она больше не путается у нас под ногами, что уж говорить обо мне?

Евфимия опустила голову.

– Если бы няня была с нами, ты никогда не посмел бы со мной так поступить…

И вдруг она ахнула, сообразив, что Аларих, у которого все было задумано и просчитано заранее, никак не мог допустить, чтобы Фотиния сопровождала их в Иераполис.

– Скажи мне правду, Аларих, заклинаю тебя! Ты нарочно приказал преданному тебе Авену увести мою няню подальше от нас и потом убить ее?

Аларих встал.

– Мне надоело слушать твои глупости, Евфимия. Но если хочешь, я могу поклясться, что я не приказывал Авену ни уводить твою старую няньку, ни убивать ее!

– Разве я могу верить тебе, клятвопреступнику? – тихо проговорила Евфимия.

– Мне надоело слушать твои вздорные измышления и обвинения. В следующий раз изволь не только с любовью встретить меня, но с любовью и проводить! Я сказал!

С этими словами Аларих поднялся, быстро и молча оделся и, уже откидывая занавес, на пороге бросил:

– Приду, когда смогу.

Он ушел, а Евфимия опять уснула в слезах: нет, не стало ей легче после посещения Алариха!

* * *

А в мастерской все складывалось неплохо. Старшей мастерице нравилось, как работает Евфимия, а Кассия понемногу учила ее готфскому языку:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза