Читаем Эдесское чудо полностью

Аларих сел на камень, оперся рукой о колено, опустил на нее крутой подбородок и задумался, глядя на озеро и уже совсем узкую полосу заката над ним. На Евфимию он больше не смотрел. Наступило долгое молчание.

Вдруг он услышал за спиной короткий отчаянный вскрик. Он не оглянулся. «Наконец поняла…» – подумал он, продолжая смотреть на озеро. И тут за спиной его воздух разорвал долгий, почти звериный вопль.

Испуганные птицы на том берегу присоединились к нему резкими тревожными вскриками, захлопали крыльями, в несколько мгновений поднялись в воздух розовым облаком и скрылись за горными вершинами.

Теперь Аларих оглянулся и вскочил на ноги: Евфимия сорвала с себя покрывало, уткнулась в него лицом и теперь рыдала – отчаянно, с вскриками, с громкими всхлипами, с какими-то невнятными жалобами, сотрясаясь всем телом. Аларих подошел к ней, опустился на песок и приобнял ее, чтобы успокоить. Но Евфимия сбросила его руки, повернула к нему искаженное заплаканное лицо и принялась бить его по груди гневно сжатыми кулаками.

– Ты!.. Посмел! Как ты посмел?!. Ты обманул мою мать! Ты обманул меня! Ты всех обманул!

Аларих не отошел от нее и не стал удерживать руки: он решил дать ей выкричаться и излить на него всю ярость. Продолжая лупить его кулаками по груди изо всей силы, что, в общем-то, не причиняло воину ни малейшего вреда, несчастная выкликала:

– Это твоя любовь? Это исполнение твоих клятв и обещаний? Таково было с самого начала твое намерение: меня, твою супругу, сделать пленницею, меня, свободную женщину, христианку, гражданку Эдессы, превратить в рабу? Из-за тебя я оставила свою мать и родину! Тебе я поверила, полюбив тебя великой любовью! Всем твоим словам я поверила, сказанным и наедине, и при всех у алтаря! А ты… ты…

– Ну, хватит уже стучать меня по груди, Евфимия. Все равно не пробьешь! – попробовал неуклюже пошутить Аларих, наконец схватив ее за запястья и легко отводя маленькие руки.

– Я так верила тебе, так любила! – сказала она, полыхая глазами и гневно глядя ему в лицо. – Это моя мать требовала от тебя уверений и клятв, а я тебе просто верила. Но ты воздаешь мне за любовь ненавистью и вместо мужа и друга стал мне врагом и мучителем! Ты завел меня в чужую землю, чтобы погубить!

– Нет, милая, – спокойно и проникновенно сказал Аларих, – ты ошибаешься. Не коварство, а любовь двигали мной. Я увидел тебя и с первого взгляда полюбил всем сердцем. Но я уже давно женат. Причем женили меня совсем юным, на женщине старше меня, из богатого и знатного фригийского рода, близкого к нашим царям. Я не мог от тебя отказаться. Что мне оставалось делать, как не стать клятвопреступником, чтобы получить тебя? Но больше я не могу тебя обманывать: лучше мы оба станем обманывать мою жену и всю ее многочисленную и влиятельную родню. Ты будешь жить в моем доме и считаться рабыней, и только мы с тобой будем знать, что на самом деле ты моя любимая жена.

– Как у варваров – младшая жена? – презрительно сказала Евфимия. – Да еще и считаться при этом рабыней?

– А хоть бы и так! Разве ты не знаешь историй о том, как дочери царей, захваченные в сражениях, становились рабынями храбрых воинов?

– Ты захватил меня не в бою – ты захватил меня хитрой подлостью и ложными клятвами!

– Но кому от этого стало хуже? Твоя мать ничего не знает, она за тебя спокойна. А ты будешь жить в моем доме, как и собиралась, и мы будем продолжать любить друг друга, как раньше. Я сделаю все, чтобы тебе всегда было хорошо. Пойдем к ручью, Зяблик мой, я помогу тебе умыться, у тебя личико распухло от слез. Я не хочу, чтобы моя жена ходила передо мной с таким лицом.

– Я не жена тебе ни перед Богом, ни перед людьми!

– Бог простит, а люди не узнают. Только мы с тобой будем знать, что ты моя тайная жена. Только для нас с тобой важно то, что происходит между тобой и мной.

– А твоей настоящей жене?

– Жена поверит всему, что я ей скажу. Если только ты не станешь вмешиваться и пытаться открыть ей глаза.

– Я при первой же встрече расскажу ей всю правду!

– Тогда я должен буду вырвать язычок у моей певчей птички, – слегка угрожающе пошутил Аларих и добавил: – Ты так не шути, Евфимия. Я не потерплю от тебя никаких неожиданностей. Ты мне прямо сейчас поклянешься, что в Иераполисе будешь молчать и делать все, что я тебе велю!

– А иначе ты прикажешь наказать меня бичом, как рабыню?

– Нет. Я накажу тебя не бичом, а мечом: одно неосторожное слово – и мой меч окажется на твоем горлышке, Зяблик.

– Ты убьешь меня, если я скажу правду?

– Не замедлив ни на секунду.

– Но я же ношу твоего ребенка!

– Ты сама выбираешь, родиться ему или умереть, не успев появиться на свет.

– Я не могу поверить, что ты так жесток!

– Лучше поверь, чем проверять.

Евфимия отошла к ручью, умыла лицо, а потом вернулась и села у костра. Она долго думала, а потом попросила:

– Отвези меня обратно домой, в Эдессу, Аларих.

– Не могу. Я уже почти у своего дома, и вся моя семья знает, что я должен появиться со дня на день.

– Тогда я вернусь в Эдессу одна.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза