Эдем 8

Ужас заставил ноги подкосится, отчаянье разворовало душу и убило остаточную решимость, лишь пробудившиеся инстинкты оставались сомнительными союзниками. Благодаря желанию жить и всё тому же страху смерти, единственная рука рванула за спину к последнему шансу. Выкованное в жерле вулкана на проклятом острове оружие вылетело из ножен и…

Через секунду собственное творение упало прямо в песок, едва не сломав кисть. В миг, ставший слишком тяжёлым меч просто выпал из руки, сражаться им не представлялось возможным. Может быть двойным хватом ещё что-то путное бы вышло… А так вслед за оружием подломились и колени, собственное оружие настолько сильно увлекло воительницу вниз, что она едва успела выставить руку вперёд, но всё равно согнулся даже локоть и лоб стукнулся в песок.

— Сдаюсь… — дрожащим голосом произнесла Поцелованная Огнём.

Всё тело содрогалось, по нему потоком лился пот. Самый настоящий истинный ужас охватил сердце и душу, разум просто вышел из-под контроля. Образы одним за другим приходили, застывая перед взором. Сердце Пустыни, смерть, семья, смерть, боль, смерть, страх, смерть, разочарование, смерть… все опасения и слабости лезли наружу, забирая себе всё то, от чего их ранее отгородили. Не было ни уверенности в себе, не осталось ни страсти, ни веры в избранность, меркло даже чувство долга, разбитая и униженная Адериин… она могла теперь лишь встать на колени и молить о пощаде, что наносило ещё большие раны.

И сияющий солнцем меч опустился, создав ударную волну, которая сбила с ног некоторых слабейших этиамариев. Но лезвие не коснулось плоти, клинок решил вернуться в ножны, а плеча девушки коснулась рука ангела, помогающего подняться. С сожалением он смотрел в изумрудный глаз, пока сияние вокруг создавало солнечный круг.

— Я не смогу исцелить твои раны, — с сожалением произнёс Оноэль.

Слишком много времени прошло, да и сам ангел не целитель. Он воин света. Всю свою жизнь слуга Ароса посвятил борьбе с порождениями Миоса и лишь в Эдеме понял, что есть и другой путь. Но даже за всё это время, совершенствуя магию исцеления, ангел не смог добиться чего-то особенного, хотя всё ещё благодаря чудовищной силе нивелировался недостаток навыка и знаний.

Ада же в свою очередь получила ещё одну рану. Жалость… она резала душу похлеще страха. Это заметил и Оноэль, который явно не хотел навредить, но порой даже самое искреннее сочувствие и сопереживание трактуется смертными совершенно не так как следует.

— Пойдём прогуляемся, — предложил ангел и повёл за собой воительницу, неспособную даже своим оружием сражаться.

И летящая теперь с ещё большим ускорением в бездну девушка пошла за носителем неизвестной мудрости. Слёзы не текли, на них не хватало сил, всё уходило на неравное противостояние с пониманием собственной ничтожности и слабости. Стыд становился настолько сильным, что взгляд выше пальцев собственных ног теперь не поднимался. Всё становилось настолько плохо, что переезд к Уббе уже не кажется плохой альтернативой, ведь там тебе и место, позорище недостойное внимания.

Вскоре Оноэль остановился на одном из мостов, коими так гордится Анхабари. Красивое место, солнечный диск медленно тонет в Ари, яркие рыбки прыгают над сияющей водой, звонко смеются и поют русалки, а корабли с парусами всех цветов уже начинают поджигать огни. Нужно только поднять глаза и посмотреть, не препятствовать, лишь позволить прекрасному наполнить тебя, но порой даже это становится невыполнимой задачей.

— Ты уже никогда не станешь прежней, — вдруг произнёс глядящий вдаль ангел и слова его подобно грому звучали в разуме Ады.

— Не станешь… не станешь… не станешь… — эхом в голосе звучали смертельные слова.

Они повторялись и повторялись, раз за разом растворяя последние надежды. Спасательная соломинка просто сгорела и становилась пеплом, обрекая Поцелованную Огнём на незавидную участь. Но, наверное, в этом и заключается эта мудрость? Бесконечная жестокость, что должна стать милосердием?

— Но это же не обязательно конец, не так ли? — продолжал говорить ангел. — Понимаю, тебе тяжело, когда-то через подобное прошёл и я. Поэтому я хочу, чтобы ты продолжила посещать наши тренировки. Всё же скоро важное выступление на Великой Арене. Ты пригодишься. Тебе есть место в новой пьесе, в новой роли.

Да, Оноэль абсолютно прав. Это не конец. Даже на самом дне существует жизнь. В трущобах ублюдки роются в останках монстров после бурь. Наркоманы слёзно молят на улицах о монетке, чтобы купить новую дозу. Спившиеся алкаши продолжают жить и тратить все деньги на алкоголь. Мусор вполне может жить.