Еда и патроны

— Свят-свят! — запричитала та и принялась усиленно креститься. — Что же ты о людях-то как о скотине? Ему это ружье для чего нужно-то? Чай не по людям стрелять, а по зверью дикому? Вот пущай и ходит с ружьем. И нечего ему тут пистоли свои совать! Знаем мы — сначала пистоль, потом автомат, потом винтовки эти всякие, и пошло-поехало. Там уж и на людях попробовать захочется, а потом пулю в башку словит!

— Пулю он хоть сейчас от рейдеров словить может, — попытался возразить Стас. — И что? Скажете, от них и отстреливаться не надо? Люди же.

— Типун тебе на язык твой поганый! — протараторила тетка, сплюнула три раза через плечо и снова взялась креститься.

— А что типун-то? — взял Стас инициативу, почувствовав собственную правоту. — Сейчас вон как дадут залп из кустов, попрячемся за телегу, кому повезет, и придется отстреливаться. Как думаете, будет вам тогда разница из какого ствола этот малец жопу вашу прикрывать станет?

Тетка насупилась и запыхтела, но промолчала.

— Я, может быть, и с вами автоматом поделюсь. Вместе-то сподручнее людей убивать, — закрепил Стас достигнутое преимущество, сделав ударение на слове «людей». — Вы вообще как, стрелять-то умеете?

— Нет! — рявкнула тетка, не оборачиваясь.

— Пло-охо, — снисходительно пожурил Стас и подмигнул развеселившемуся парнишке. — И что же вы делать будете, когда стрельба начнется? Может, тюками своими бандитов закидаете? А-а, я, кажется, догадываюсь — вы за спины наши спрячетесь. Да? Пусть другие людей убивают, а мы, чистенькие да набожные, только креститься будем. Так?

Совершенно деморализованная тетка молча обняла один из своих баулов, не надеясь более донести слова истины злобным и кровожадным самцам.

— Складно поешь, — неожиданно подключился к беседе дед. — Только ты вот скажи мне, долго ли пацан этот протянет супротив матерых бандюков?

— Скорее всего, недолго, — признался Стас. — Но и это вопрос спорный. В любом случае живым я бы ему даваться не посоветовал. Перспективы не особо заманчивые.

— А какие? — боязливо поинтересовался парнишка.

— Ну, самая радужная — прием в банду.

Испуг на лице мальчугана сменился спокойным, даже почти мечтательным выражением.

— Походишь в рейды месяца два, а то и год, если повезет. А потом подстрелят тебя. Либо обозные, либо наемники, а то и свои же грохнут за лажу какую. Будешь валяться у дороги с дыркой в пузе и помирать. Медленно-медленно. Рейдеры, когда отступают, раненых не выносят — это их правило. Интересы банды в целом — превыше всего.

— А если не примут, тогда что? — спросил парень, быстро растеряв весь романтический настрой.

— Как тебе сказать? — Стас изобразил задумчивость и поймал на себе осуждающий взгляд деда. — Мал ты еще. Ладно, на, с автоматом пока поиграйся, может в жизни пригодиться. Держал такой в руках-то?

— Ага, дядя Коля давал поглядеть. А стрельнуть можно?

— Ну уж нет. Ни к чему сейчас бахать без толку.

Солнце постепенно закатилось за макушки елей и подсвечивало оттуда облачное небо желтовато-багровыми лучами. Стас лежал, подложив рюкзак под голову, и краем глаза наблюдал за лесом, проплывающим мимо.

— Ну вот, почти и на месте, — сообщил дед. — Развилка. Слышь, сынок, ты не передумал? А то сейчас к западным поворачиваем.

— Нет, — отозвался Стас. — Поехали, посмотрим на ваши западные ворота.

Глава 7

Телеги покатили с развилки налево, и лес остался в стороне. Дорога петляла через поле, зарастающее молодым березняком, периодически делая крюки в обход вековых сосен-гигантов, рядом с которыми березки почему-то не росли, словно не решались посягнуть на территорию старожилов, отдавая дань уважения этим живым свидетелям минувшей войны. Мало-помалу сгущающиеся сумерки начали прорезаться огоньками окон. Сначала по одному, по два. Потом группками побольше. Небо темнело, город приближался, дома кучковались все плотнее, огоньков становилось больше. Кое-где сквозь растительность проглядывали остовы зданий. Об их прижизненном назначении, равно как и о размерах, можно было лишь догадываться. Время и природа отлично поработали над этими довоенными творениями рук человеческих. Очертания руин еле угадывались среди травы, бурьяна и деревьев.

— Что это здесь разруха такая? — поинтересовался Стас. — У южных ворот все в целости почти, а тут и следов-то скоро не различишь.

— Ты про развалины, что ли? — уточнил дед.

— Ну да.

— Так ведь здесь до войны еще справа парк был, а позади — роща березовая. Лес практически. А как бабахнуло, так растительность и поперла на освободившейся землице. Сколько годков-то ужо минуло?

— Семьдесят два.

— Во! Чего ж ты хочешь? Удивительно, что это-то еще виднеется.

— А что тут раньше было? Ну, развалины эти.

— Да черт его знает, — пожал плечами дед. — Вроде фабрика какая-то, а вокруг нее дома жилые. Кто ж его теперь разберет?

— Там вон, справа, — Стас привстал и указал пальцем в сторону торчащего над лесом полуразрушенного высотного здания. — Девятиэтажка?

— Да. А чего?

— Это недалеко от улицы Жданова?

— Точно. Да ты, как я посмотрю, уже неплохо тут ориентируешься.