Echo

  Кто, кто-то пришёл, шум, шаги, дёрнули дверь – они замерли, задыхаясь, своё дыхание им показалось громким, пытающимся помимо их воли выдать их. - Зашли в соседний отсек сортира, полилось. «Подожди меня!» - сказала  девушка. - «Ладно, не пысай», - ответила другая. - «Как же не пысать!..» - смеялась та. - «В смысле «не ссы», - смеялась другая.

-  Не пысай, Ю, залезай ко мне туда, - шептала Ксюха, засунув-таки руку под трусики Ю-ю. Опять нашлись губы, опять начали целоваться.

-  Ну давай, давай, маленькая, комон, не спи… ну что ты там?.. я устала уже стоять – пора бы уж хотя бы на жопу присесть… или в жопу… Что ты так аккуратничаешь… Смотри, сейчас я в тебя… - расслабься, ну чё ты как маленькая! – всю руку засуну! Шучу! Вот пока первый указате… указывает куда…

-  Пусти, - простонала Ю.

-  Терпи, детка. Второй как дома… да у тебя там подготовляется уже… ну ничё, вот и третий свободно… только неудобно, блин…

-  Пусти… в туалет…

- Терпи! – и засмеялась.

Ю пыталась вырваться, лицо ее исказила гримаса боли и детской обидчивости, Ксюха все трепыхания награждала агрессией. «Ты ж ведь на крючке», - вслух басово и безэмоционально сообщила она Ю.

Опять послышались шаги. На мгновенье даже мелькнуло – «спасительные»…

-  Буду  кричать, - вслух и жалобно, со слезами, сказала Ю.

-  Ты чё, Ю? – серьёзно, как опытный психолог, спросила Ксюха, перестав ее теребить, ослабляя хватку, отпуская, - ладно, иди писни, дрисни, я покурю… (Она, всхлипывая, торпливо отходила на отхожее место.) Слушай, ты не можешь… (Ксюха вдруг подскочила, хитрющая) задом встать…(хватает ее и разворачивает) сюда – во-от та-ак! о!

Ю пыталась вырваться, но естественные процессы, уже запущенные,  мешали, сковывали. Ксю смеялась, держа ее как маленького ребёнка, за талию, слегка раскачивая ради шутки и даже воспроизводя наставительные детские звукоподражания…

-  Ха! Теперь я тебя научу, как надо работать! Ну тихо, тихо! Не брыкайся, не смеши мои коленки!.. Туда и не такое можно всунуть, поверь мне!

Ю опять забрыкалась и закричала.

Из сортира через стенку кто-то вышел и полетел вниз.

- Ах ты так! – усмехнулась Ксюха и, придерживая свою подружку одной рукой за талию, вмазала ей коленом в бок. Что-то ёкнуло, и Ксюха не раздумывая обрушила согнутый локоть на спину Ю. «Сочно вошёл, в цвет!» – как будто это сказала сама Ю. Но Ю едва-едва вскрикнула, всхрипнула,  медленно опадая вперёд… Схватив её под руки, стащив с постаментика, придерживая чтоб не упала, она перехватилась – схватила за волосы и, приподняв голову, сильно ударила кулаком в губы, потекла кровь. Хотела ещё раз быстро перехватиться – надо только на миг оставить ее в невесомости - она повалилась, но удар, к счастью, почти успел, попав куда-то в щёку. Ю свалилась в угол, стоная. Ксюха отошла, достала сигаретку, закурила.

Она стояла над своей жертвой, широко расставив сильные ноги в армейских бутсах, курила, механически застёгивая ремень, и, казалось, размышляла, что сделать ещё. Жадно втягивала ртом  приятный дым, а носом – запах нечистот сортира, в голове шумело, в груди колотилось, в паху  сжималось, конечности тряслись, глаза упирались в настенные рисуночки и надписи... Вдруг совсем внезапно она налетела на Ю-Ю и начала так лупить пинками по голым ляжкам, по нежным грязным местам, к которым минуту назад подлезала так нежно, что потом, когда она уже переводила дыхание, ей даже стало стыдно. Кое-как докурив, она выбросила окурок (проскользнула мысль затушить о голую ляжку Ю, но он уж совсем истлел) и принялась приподнимать лежащую. Стала целовать её кровавые разбитые губёшки, слезливые мутные глаза и вдруг саданула её лицом в стенку, бросила, плюнула, задыхаясь, закуривала… курение почти всегда вызывает в животе неприятные позывы, и она, расстёгивая опять ремень и штаны, пошла к толчку, но вернулась, раскорячилась над лицом девушки, приблизившись вплотную… Сходив, со спущенными брюками подчалила к окошку, достала салфетки из сумки, вытерла и губы, потом бросила ей на память, затушила об неё, ещё – прыгнула пяткой ей на ногу, чтоб остался тоже на память отпечаток, застегнулась, осмотрела себя, заметив две мелкие точечки на майке, и принялась разматывать крючок…

На улице было уже темно, но народ ещё суетился. Накаченная адреналином, она двигалась быстро. На Кольце показываться было ни к чему, и она решила сразу рвануть в «Metal tank». На душе было легко, но вместе с тем уже и немного как-то тяжко и мерзко – как после очередного, доходящего в своём пике до безумства, «упражнения» или после дикой пьянки – вот если б вообще не было никакого похмелья, ни совести – впрочем, она их и так пока что вполне успешно игнорирует!..

Выйдя на Советскую, она тормознула «мотор» – дикан имелся, впрочем, это последнее что имелось. «Как она, бедная, домой поедет, надо было ей оставить… хотя в машине-то изнасилуют её ещё в таком виде да такую прелесть!.. в автобусе всё-таки народ… или в милицию сразу… не дай бог сразу на Кольцо припрётся… там наши наверно все ещё сидят… хотя мне-то что – на мне на лбу что ль написано!..»