Echo

(Санич, всегда вежливый и добрый даже до непотребного — идёшь с ним по их микрорынку в какой-нибудь Яблочный Спас или даже в день строителя, а он каждую встречную бабку, каждого захудалого деда радикально поздравляет: «Бабушка, с праздничком вас!» — «Спасибо, спасибо, сынок, дай бог тебе доброго здоровия!», — однажды в брутальнопьяном состоянии чуть загоповал: чуть не до удара довёл разбудившую его бабушку-контроллёршу: «Уди, щас пресс проверю!» (Науке давно известно, что бруталы могут и мажорить, и гопотить, и быковать (что, в принципе, едино), а вот может ли бруталить гопота?..)).

…Я тоже упулился в стекло, за которым даже были такие же стеклянные мысли, мыслеобразы. Ты едешь, внезапная остановка на светофоре. Смотришь в окно. Напротив — тоже автобус. Тоже стекло, совсем близко, сантиметров 20–30, девушка смотрит на тебя. А едет-то она в другую сторону — у неё свой маршрут, свой водитель, свои светофоры и катастрофы — так и в жизни все эти встречи…

На сиденье впереди замечаю мелко нацарапанную надпись — и по содержанию, и по форме, можно сказать, поэзия: «Я укололась о поручень в автобусе!/ следы даже остались/ в нём ездят сотни тысяч людей/ каковы шансы что до меня/ об него не укололся заразный?» — чем же только писано: иголкой, циркулем?..

В «Танке» долбился «Химикал», было совсем темно, мигал один красный маяк — смотреть на него, особенно только со входу, было невыносимо. Обвыкнув в темноте и мельтешении, Ксюха пробиралась через раскоряченные красные силуэты и розовый дым к свободному креслу в углу. Села, закурила (а что делать ещё — так называемая психомоторика: надо что-нибудь теребить в руках и во рту). Ожили стробоскопы, высветив в гуще малолеток её подругу Светку. Она была рослая, в минишортах и вязаных гольфах — удачно приседала на своих чудесных, выхоленных всяческими кремами, вышколенных всякими велотренажёрами ногах — мужикам на такое наверно смотреть очень трудно — хорошо, что здесь практически не бывает бычья…

Х-ээй, приэвет! — закричала Ксю ей почти в самое ухо.

Щас, пагади, в сартир схаодим! — она вся запыхалась.

Звучавшая композиция преобразовалась в другую, и девушки, взявшись за руки, направились к сортиру (хоть он и одноместный, девушки всегда ходят в него парами).

Закрой дверь! Где ты была-то?!

Да так, дома…

А чё не отвечала — я звонила!

Она торопливо слущивала шортики.

«Хорошо, что я стёрла телефон в сортире. Хорошо бы она не вспомнила. Надеюсь, не запомнила… Что же делать… надо с этим завязывать! Бля, она сама позвонила! — может я так просто, для прикола! …В другой раз писать по-новому что ли?! Надо завязывать… А как?! Со всем надо уже завязывать, совсем…».

Эй, алё!

У нас… телефон не работал…

Оно и видно. Я не про то — у те есть салфеточка в сумке?

А что?

Просто, не подумай плохого!

«А что если б ее сейчас взять и треснуть об стенку, а потом головой в унитаз…».

Ты не будешь? А? А «цикл»? Ну «феню» хотя бы?

Да нет… Слышь, Светк, можно я тебя поцелую?

— Вот ещё! Ты совсем сбрендила что ли! Чем ты там занималась, говорю?

Да реферат писала по психологии, телефон отключили… Ну чуть-чуть, Свет…

Начинается! — я вижу, что-то ты как-то не так на меня смотришь…Что с тобой? Где ты всё время пропадаешь — у тебя что есть любовница, девушка?!

Сама ты любовница!

Она тебя бросила? изнасиловала?!

Да ничё я не брила!

Бросила, говорю, тетеря глухая, изнасиловала!..

Ксю звонко рассмеялась.

Сама ты глупая, и никогого я, дура, не насиловала! сама ты любовница!

Я подруга… в смысле друг… дружба… Мир, Дружба, Жвачка!

Чай, кофе, потанцуем?!

Девушки рассмеялись, шутливо приобнялись, кокетливо поцеловались и пошли навыход.

Выпить хочу не могу, — нападала Ксюха.

Опять что ль? Мало тебе позавчерашнего?!

Есть у тебя деньги, так и скажи!

Есть, сейчас всё будет, детка. Чтой-то у тебя странные наклонности появились… с тех, наверно, пор… извини…

Нет уж ты извини — с каких это таких пор?! (опять кричали из-за музыки).

…Ну когда тебя в сортире на Кольце удушить хотели…

А! это ты уже загинаешь!

Обратись, бля, к психологу, крези-крези!..

Сама обратись! По-твоему, целоваться и надираться джин-тоником это ненормально?!

Вон Лёха Болт тусуется, подойдём что ли?

Да пошёл он! только нажраться горазд, и бабосов никогда нет.

Поэтому и Болт! — в один голос.

К Тончику может?

Говно чувак.

А кто ж, по-твоему, крут — Кауфман что ли?!

«Танкер», конечно, отстой, но бабки наши идут к нему. А сколько нас таких, грешных!..

Может Ленку с собой возьмём — Караулову?

Да ну её, сами справимся. А вон та что за деваха?

Малолетка какая-то, лет тринадцать наверное, за ней Коля увивается, а тебе-то что?

Ну… я просто слышала про Колю — думаю, слишком уж для него она шикарна, глянь — сама б ей впёрла!..

Чего?!

Да по самое не хочу!..

О-о! да ты совсем крезанулась — тот раз кого-то хватала за жопку (ну это хоть по пьянке) — ехай на остров Лесбос отсюда!

Они взяли (для начала) по джин-тонику, сигарет и «Stimorol».