Э(П)РОН-4

Нравится ей в щели между кроватью и стеной ютиться, ну и пусть её. А я предпочитаю не отказываться от удобств там, где это возможно. Потому что с моим образом жизни никогда не знаешь, как долго маленькие радости будут доступны. Ловлю момент, короче.

— О, господи! — застонала Машка, для пущего эффекта схватившись за голову. — Ты совсем дурак?! С тобой серьёзно разговаривают, а ты шутом гороховым прикидываешься!

— Надо уметь смеяться над собой. Гораздо проще жить становится.

— А я не хочу! — заявила сестра, рывком поднявшись на ноги. — Решительно не желаю! Я не ты, я простых путей не ищу! И не отказываюсь от… ладно, не важно! Но и смеяться над собой не позволю, понял, ты?!

— Понял, понял, — хмыкнул я, беззастенчиво развалившись на застеленной кровати.

А чего? Ей, значит, приспичило нервно вышагивать из угла в угол, а мне теперь у неё под ногами путаться? Фигушки. Сейчас ещё подушку под голову засуну, да руки на затылок закину. Поза максимальной открытости, призванная усыпить бдительность потенциального противника, а на самом деле уже скрытый замах. Если, к примеру, в воротнике стрелка припрятана, или метательный нож между лопаток прилеплен, то уже на твоей стороне преимущество первого удара. Это меня Степаныч научил, если вы ещё не догадались. Кто бы сомневался, говорите? Ну-ну…

На Машку, кстати, тоже подействовало — она встала посреди остававшегося свободным пространства и гневно на меня уставилась:

— А… Алекс?! Ты совсем офигел?!

— Ну, ты же не захотела прилечь на кушеточку и поведать доктору Заварзину о своих самых сокровенных желаниях… тайных чаяниях… возможно, извращениях?

— Дурак!

— Знаю. Короче, выкладывай. Что за дичь ты творишь? И какого тебе вообще не хватает?!

Сестрица явно вознамерилась было ляпнуть ещё что-то резкое и обидное, но пересилила себя и промолчала.

— Не хочешь, как хочешь, — пожал я плечами после небольшой паузы. Ага, с руками на затылке. Вполне нормально получилось, между прочим. — Значит, сама напросилась. Будешь сидеть теперь в технической зоне. И за её пределы ни ногой.

— Клеткой пугать вздумал?! — зло прищурилась сестрица. — Хрен ты угадал! Думаешь, для меня хоть что-то изменится?!

— А разве нет?

— Размер клетки значения не имеет!

— Уверена? Я бы так не сказал…

Это она такая смелая, потому что не сидела, как я, в закупоренной наглухо коробке корабля целую неделю. На самом деле год, но это уже детали. Всё, что выпало на её долю — несколько часов, пока отец не осознал, что иного выхода, кроме погружения в анабиоз, нет. Это с её же слов, если что. Так что клаустрофобией сестрица обзавестись попросту не успела.

— Уверена! — тем не менее, набычилась Машка. — Клетка она клетка и есть, по определению.

— Не скажи…

— Да хоть золотая, она всё равно клетка!

— Ладно, так и запишем: против длительного пребывания в одиночной камере типа «карцер» фигурант не возражает… Кумо, передай Владу, чтобы озаботился оборудованием соответствующего помещения.

— Принято, капитан Заварзин.

Каюсь, я умышленно общался с мини-гексом голосом, да ещё и аудиосистему «нейра» не отключил. Хотел, чтобы Машка услышала и осознала. Но та снова изрядно меня удивила:

— Да скорей бы уже! Это хотя бы не так обидно!!!

— Чего?!

— Давай, запри сестру в камере! Чего ещё от тебя ожидать?!

— Да я не об этом… как ты сказала? Обидно?..

Да-да, именно это слово меня почему-то царапнуло сильнее всего. Наверное, я на подсознательном уровне уловил его важность. Похоже на объяснение Машкиного дурацкого поведения. Обида. Первопричина, так сказать. Теперь бы подробности не помешали.

— Э-э-э… — растерялась сестрица.

— Так, Маш, успокойся, сосредоточься, и постарайся сформулировать мысль чётче. Почему обидно? И что именно? Дать тридцать секунд на размышления?

— Да пошёл ты, доктор Заварзин! — огрызнулась Машка, но без былого огонька.

Задумалась, что ли? А ведь точно!.. Что-то сейчас будет, ей-ей…

Глава 2-3

Несмотря на Машкин решительный вид, ожидание несколько затянулось, и я в конце концов не выдержал:

— Ну, колись уже!

— Отвали, — вдруг всхлипнула сестрица.

Упс… это чего она? Глаза-то на мокром месте!

— Маш… ты родителей вспомнила, что ли?

— Да! — рявкнула та. — Вспомнила! Маму… и отца, чтоб ему!

— Тэ-эк-с… ну-ка, замри… поймай настрой… что-то с отцом? Он чем-то тебе насолил?

— А сам-то как думаешь?! — огрызнулась Машка. — Хотя куда тебе… ты же парень… мужчина! Тебе все дороги открыты! Не то, что нам, бесполезному бабью… знаешь, кому я завидовала? По-настоящему завидовала? Тётке Нике! Вот это жизнь! Никому ничего не должна, делает ровно то, что сама хочет… чего ухмыляешься?!

— Да вот поражаюсь, какая у меня сестра, оказывается, наивная… тётка Ника, и вдруг делает, что хочет! Знаешь, в чём твое основное заблуждение? Она делает не то, что хочет, а то, что ей позволяют. Единственная её свобода заключается в выборе из ограниченного списка. И список этот, что характерно, ей доступен исключительно в силу финансовой независимости. Но даже при таких делах она считается парией, почти отверженной. А уж дюзнутой так сто процентов.

— Кем считается?! — вскинулась сестрица.