Ё

Любой правдоискатель по природе своей недоверчив. Убедившись на горьком опыте, что род людской за единственным исключением представляет собой скопище обманщиков, он вынужден ежесекундно быть настороже. Как разведчик, внедрённый во вражеский штаб.

Тем не менее, если допустить на миг, что Митька Бен-Ладен по простоте душевной сказал правду, таинственные таблетки обретают черты грозного оружия. Растолочь несколько тонн в ступке, сыпануть всё это в водопровод — и прощай, лицемерие! Прощай, коррупция! Чёрт возьми, возможно даже, прощай, преступность! Поскольку тоже зиждится на обмане.

Тогда становится понятен сам акт списания и уничтожения.

Разумеется, нескольких тонн таблеток у Дементия нет, да он, собственно, и не собирался исправлять весь мир в целом. Ему вполне достаточно, чтобы те, кто его окружает, стали честны и прямодушны. Хотя бы на полтора часа.

* * *

Оглаживая плоскую картонную коробочку в правом боковом кармане брюк, Дементий почти уже достиг родного этажа, когда навстречу ему попался всё тот же Гаврюха. Помня давешний разговор, голубок сизорылый насупился и бочком хотел проскользнуть мимо непреклонного заимодавца вдоль стеночки. Без просьбы.

— Гавриил! — несколько замогильным голосом остановил его Дементий. И, помедлив, известил: — Я готов третий раз занять тебе пятьдесят рублей. С одним условием.

Тот остолбенел, потом обмяк.

— Валерьич! — растроганно вымолвил он. — Бог тебе там воздаст, Валерьич! Бог, Он всё видит…

Властным жестом Дементий прервал его излияния.

— С одним условием, — жёстко повторил он, доставая из кармана коробочку.

— Согласен! — хрипло выпалил Гаврюха.

— Да погоди ты «согласен»! — с досадой сказал Дементий, тщетно пытаясь вскрыть упаковку. Была она какая-то старорежимная, неказистая, из тонкого сероватого картона, заклеенная насмерть.

Наконец подалась.

— Вот, — промолвил Дементий, вытряхнув на ладонь крупную таблетку, такую же мучнистую и сероватую, как сама пачка. — Только имей в виду…

Договорить не удалось.

— Съесть, что ли? — смекнул Гаврюха. — Дай сюда!

Кинул таблетку в рот, старательно разжевал, сглотнул и широко раззявил в доказательство неблагоуханную пасть. Всё, дескать, по-честному.

Дементий был неприятно поражён его поступком.

— Да что ж ты делаешь! — возмутился он. — А вдруг это тебе не показано?

— Мне всё показано, — отвечал ему великолепный Гаврюха. — А то мало меня ими поили, таблетками! Антабусом поили, всем поили… Пятёрку давай.

— Дам, — скрипуче заверил Дементий, чувствуя, что, если достанет купюру прямо сейчас, воспитуемый точно так же выхватит её и мигом испарится. — Но сначала выслушай… Я, как видишь, честен с тобой до конца…

— Ну! — изнывая, подбодрил его Гаврюха.

— Имей в виду: то, что ты сейчас принял, очень сильное средство. Когда усвоится, станешь на полтора часа искренним и прямодушным…

— Ка-ким?

— Прямодушным.

— Слышь! — изумлённо взвыл Гаврюха. — Ты чо, Валерьич? Да прямодушнее меня во всём дворе человека нету!

Беспрецедентным своим заявлением, он настолько ошарашил Дементия, что тот молча и беспрекословно отдал обещанные пятьдесят рублей. Опомнился, когда счастливый сосед уже достиг конца лестничного пролёта.

— Постой! А на вкус-то она как? Таблетка.

— А никак, — бросил через плечо Гаврюха. — Аспирин — не аспирин… Вроде как мел жуёшь.

* * *

Стало быть, резкого привкуса таблетки не имеют. Это хорошо. Плохо другое: убедить супругу добровольно принять лекарство скорее всего не удастся, так что придётся прибегнуть к маленькой хитрости. То есть слегка поступиться принципами. Другого выхода Дементий не видел.

Следует заметить, что, когда прямодушный человек (с благими, разумеется, намерениями) пускается на уловку, обычно это выходит у него на диво удачно. Не зря Христос внушал своим апостолам: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби».

Алевтина сидела на кухне и кофейничала. Мудрый, как змий, простой, как голубь, Дементий достал сотовый телефон и набрал свой домашний номер. Услышав мурлыканье аппарата, жена упорхнула в комнату, а муж тем временем кинул таблетку в кофе.

Растворилась мгновенно.

— Татьяна? — спросил он, когда Алевтина вернулась.

— Нет, — сухо отвечала она. — Наверное, ошиблись.

Забрала чашку, книжку и ушла в спальню.

Оставшись в одиночестве, Дементий облегчённо вздохнул и стал ждать результата. Жаль, не догадался он спросить Митьку Бен-Ладена, быстро ли это зелье усваивается. Снова достал коробочку, осмотрел. Нигде ничего. Ни названия, ни пояснений. Таинственный семизначный номер и чёрная линялая надпись: «Не вскрывать!»

Возможно, и впрямь из шарашки.

Ну, допустим, минут за десять… Дементий посмотрел на часы. Осталось совсем немного. Сейчас Алевтина ворвётся на кухню — и слёзно во всём покается. Во всех своих мелких грешках. Скопом…

Внезапно лицо его стало озабоченным. А вдруг там не только грешки? Вдруг какой-нибудь грех? Из этих… из смертных.

Два с половиной часа проторчала в кафешке с Татьяной… А ну как не в кафешке? Ну как не с Татьяной? Ну как… Нет! Не может быть! Или может?

Дементий встал. На скулах его обозначились желваки.