Ё

Не слушая, старый колдун привычным движением свинтил пробку, наполнил мутноватый гранёный стаканчик, но вместо того, чтобы принять его самому, подал Глебу.

— Ты выпей, — сочувственно произнёс он.

Кандидат в Президенты недоверчиво воззрился на бывшего своего учителя.

— Выпей, выпей… — настаивал тот.

И неспроста. Водка подчас расплетает волокна ауры не хуже размыкала. Не зря же бытует в народе выражение «промыть мозги».

— С ума сошёл? Мне сейчас мост открывать!

— Какой мост?

— Через Чумахлинку. Ленточку золотыми ножницами резать, речь говорить…

— Ох и житуха у тебя!.. — посочувствовал чародей. — Тогда так… — Отставил стаканчик на стол и с кряхтением поднялся с табурета. Достал из кармашка засаленного халата уголёк и, с видимым трудом опустившись на карачки, начертал на полу неровную замкнутую кривую.

— Становись в круг.

Портнягин усмехнулся:

— Боишься от меня идей нахвататься?

Дело в том, что, когда работаешь с сильно запущенным клиентом, первое правило: ставь болезного в круг, а то, не дай Бог, порчу подцепишь. Ефрем Нехорошее обычно такой предосторожностью пренебрегал, говоря, что зараза к заразе не липнет. И если он теперь вспомнил об этой уловке, значит уже и сам опасается.

Печально, печально… Хотя, с другой стороны, такая осторожность лишний раз подтверждала завораживающую притягательность предвыборных обещаний Глеба Портнягина. Это радовало.

— Плохо ты обо мне думаешь, Глебушка, ой, плохо… — посетовал с ухмылкой старый колдун, видимо, угадав тайные чувства питомца. — Там у меня… — Наклонил башку и потыкал хрупким пальчиком в проплешину на макушке… такая давка, что ни одна чужая мыслишка не втиснется. А втиснется — ей же хуже. На словечки разорвут да по ветру пустят…

— Тогда зачем…

— Сейчас поймёшь. Становись в круг.

Молодой человек пожал плечами и, вставши с табурета, переступил угольную черту.

— Дальше, — велел старикан. — Посерёдке стань…

Портнягин шагнул в центр круга и вдруг пошатнулся. Импровизированное размыкальце — сработало. Конечно, до Секондхенджа ему было, как батарейке до электростанции, и тем не менее привычным колдовским глазом Ефрем Нехорошее отчётливо различал, как начинают слегка лохматиться энергетические канатики, связывающие Глеба с людским скопищем, как отслаиваются от них отдельные аурические волокна.

С неслышным взвизгом метнулась под койку учёная хыка.

Старый колдун огляделся, запахнул поплотнее халатишко и, покряхтывая, присел на табурет.

Глеб Портнягин стоял неподвижно. Глаза кандидата в Президенты опасливо блуждали — классический вид внезапно разбуженного сомнамбулы.

— Слышь, Ефрем… — испуганно выдохнул он вдруг. — Я ж вроде не пьяный был! А столько дури наплёл…

— Да не то чтобы совсем дури… — задумчиво молвил Ефрем. — Тут ещё с какой стороны посмотреть… Ежели с государственной — всё по делу, всё разумно…

— Ой-й!.. — зажмурившись, тихонько взвыл Портнягин. — А на митинге-то, на митинге…

— Табурет дать? — с тревогой на него глядя, осведомился наставник. — Голова не кружится?

— Нет…

— Здоров… — оценил старый чародей. — Которые послабже, бывало, и с копыт падали…

Портнягин глубоко вздохнул, взял было себя в руки — и тут же снова обмер, зажмурился:

— Йо-о!..

Что-то, видать, ещё припомнил.

Присел по-тюремному на корточки, посидел так, посидел, головушку свеся, а там и вовсе опустился на пол. Нет, не то чтобы обмяк, или там ослаб в коленях — просто подчинился порыву души. Шутка, что ли, — разом от всего опомниться!

— Костюмчик испачкаешь, — заметил колдун. — Эх, не смикитил я что-нибудь подстелить…

— Не последнее, чай, донашиваю… — Ответ прозвучал хрипловато, но всё-таки это был ответ — Портнягин стремительно приходил в себя. Могучий организм, ничего не скажешь!

Размыкальце выдыхалось. Напряжение астрала, сфокусированное заклинанием в центре круга, быстро падало. Для настоящей серьёзной промывки ауры в корень требуются куда более высокие энергии.

— Пересел бы всё-таки на табуретку…

— Нет, не надо. Тут посижу… — Портнягин вскинул голову. — Ка-ак они меня все достали, Ефрем! — вырвалось у него. — Шагу самому ступить не дают: ногу поставь так, голову поверни так, подбородок вздёрни повыше… Референты, имиджмейкеры, политтехнологи, тудыть иху пере-тудыть!.. Думаешь, я речи сам сочиняю? У меня тут… — Потыкал пальцем в правое ухо. — …динамик вставлен. Вот и повторяю всё за ним, как попка… Эх, если бы не народ баклужинский! Бросил бы всё к чёртовой матери…

Распушившиеся было аурические нити кандидата вовсю уже сплетались в привычную идеологическую неразбериху.

— Глеб Кондратьевич, — послышалось из прихожей. — Пора. Надо ехать… — Далее почтительный голосок пресёкся. — Ой, да что ж вы на полу-то сидите?! — взвизгнул он.

За каких-нибудь несколько секунд в комнате стало шумно и людно. Кандидата в Президенты подняли, отряхнули, сдули последнюю пылинку и, укоризненно косясь на Ефрема Нехорошева, повлекли вон. Открывать мост через Чумахлинку и резать ленточку золотыми ножницами.

— Я ещё загляну… — только и успел пообещать он, обернувшись напоследок в дверях.

Глава 9