Дзиверс. Жудин. Бога тут нет

В день нашей встречи у меня с собой было пару котлет, прихваченных с обеда. Я часто забирал часть еды с собой, с целью, как можно меньше времени проводить в этой богадельне, да и на свежем воздухе аппетит куда лучше.

Лакомство Бон умял так быстро, будто не первый день был голоден. После чего посмотрел на меня настолько благодарным видом, что в его глазах можно было уловить слезы радости. Даже после того, как вся принесенная мной еда закончилась, Бон не спешил уходить. Он увязался за мной, когда я уже собирался идти в парк. Я, собственно говоря, не был против компании. Тем более, я от части, увидел в нем себя. Одинокого, никому не нужного, мечтавшего о друге сироту. Так две одинокие души нашли друг друга.

С тех пор мы виделись с Боном каждый день, на одном и том же месте. Он уже традиционно съедал половину моего обеда, после чего мы направлялись в городской парк. Дрессировке Бон не поддавался, что слегка затрудняло игры с ним, но никак не портило проводимое время.

Каждый день я ждал встречи со своим единственным другом. Судя по вилянию хвостом при виде меня, это было взаимно. Мало кто сможет меня понять, но за этот год, Бон стал для меня целым миром. Лучиком света, дарующим надежду на лучшее будущее.

Мой мир бесповоротно изменился в один дождливый апрельский день. Я, как всегда, после обеда, направился к нашему с Боном месту встречи. В этот раз, помимо обеда, я прихватил пару целлофановых пакетов и полотенце, дабы смастерить моему другу некое подобие жилища, в котором можно укрыться от дождя. Он ждал меня на прежнем месте, завиляв хвостом, как только увидел мой силуэт на горизонте. Пока он уминал, принесенные мною, котлеты, я пытался смастерить подобие крыши из целлофановых пакетов, под которой планировался лежак, слепленный из полотенца.

Мимолетно кинув взгляд на Бона, я заметил, что он пристально смотрит вперед. Обернувшись, я увидел, как на нас смотрела шайка задир из детдома, которая видимо, проследила за мной после обеда. Главный из них нацепил на свою физиономию улыбку, начал подзывать Бона к себе, который в свою очередь, будучи весьма добрым и доверчивым псом, завиляв хвостом, направился к нему. Наверно, в надежде, что у него появится еще один друг.

Только я собрался схватить Бона в руки и попытаться убежать в более людное место, как вдруг, оказавшиеся рядом двое задир схватили меня. Бон, уже подойдя почти вплотную к главному задире, обернулся на созданную суматоху. В этот момент главарь шайки достает из-за спины руку с булыжником, которым, что есть силы, бьет Бону по голове.

Короткий, резкий, скулящий визг. Появляющаяся под булыжником, лужа крови. Тишина. Хулиганы сразу же разбежались. Примерно спустя минуту тишины, меня захватила дикая истерика. Весь мир рухнул в один момент. Сильнейшая истерика и поглощающая изнутри боль немного стихли только к вечеру. Не буду описывать всего, что я тогда чувствовал, и как пересиливал себя. Похоронил Бона я недалеко от места, где мы постоянно встречались. Оно было почти безлюдным, поэтому вероятность, что могилку кто-то потревожит, была минимальной.

***

В тот вечер я вернулся с опозданием более чем на два часа, что по правилам интерната было запрещено. Дежурила в тот вечер воспитатель, для которой выполнение своих должных обязанностей было не в приоритете. Типичная блондинка лет тридцати, для которой это была обычная подработка, позволяющая большую часть времени заниматься личными делами.  В тот вечер мне это сыграло на руку.

Я сразу же направился в свою комнату. Соседей в комнате не было. Решил сразу же лечь спать, пока никто не мешает, да и сил бодрствовать уже не было, и желания, честно говоря, тоже. Уснул на удивление быстро, несмотря на сегодняшние события. Видимо, морально выдохся.

Следующее мое утро началось с абсолютной апатии ко всему. Не вставая с кровати несколько часов, я пролежал, пялясь в потолок. На ум не приходило абсолютно ничего. Лишь постоянно всплывающая в голове картина вытекающей из под булыжника кровавой струи. Чуть позже снова началась истерика, которая к счастью быстро закончилась из-за нахлынувшей снова апатии. Благо, в комнате я находился один, пока мои соседи были на учебе, на которую я решил подзабить. Я не особо понимал, что делать дальше.

В памяти всплыл священник, служивший в храме рядом с детдомом. Порой, он вел у нас занятия. Занятиями это было назвать сложно, скорее, христианский сеанс психологии, целью которого было навеять нам позитивные мысли и взгляд на жизнь. Порой, у него это получалось, поскольку от него веяло некой “доброй энергетикой”, если это можно так назвать.

Так я и решил первый раз в жизни посетить церковь по своей воле. Находилась она метрах в трехстах от детского дома. Внутри же, в середине буднего дня, людей не было от слова совсем. Священника я встретил достаточно быстро и на вопрос, что меня гложет, я поведал ему историю, которая со мной приключилась.