Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

Сама запиская книжка, по поводу которой одни биографы Оруэлла предпочитают молчать⁸⁴⁹, а другие полагают, что она противоречила всей жизненной позиции Оруэлла или даже свидетельствовала о его связях с британскими спецслужбами, являлась в основе своей почти невинным документом умирающего человека, чьи антикоммунистические настроения в последние месяцы его жизни были особенно заострены. Но когда писателя в санатории навестила старая знакомая Силия Кёрвен - сестра жены Кёстлера - и упомянула, что поступила на работу в недавно созданный Информационный исследовательский департамент Unformation research department), целью которого являлась борьба с коммунистической пропагандой в британской империи, Эрик заявил, что полностью одобряет работу этого заведения и через несколько дней послал ей для использования по назначению список, включавший 36 лиц, заподозренных им в коммунистических симпатиях⁸⁵⁰. Вслед за этим Силии было послано дополнение. В письме от 6 апреля 1949 года Оруэлл писал формально и хладнокровно (и это письмо иначе как доносом назвать трудно): «Мне не приходят в голову никакие новые имена, которые можно было бы добавить к твоему возможному списку писателей, разве что ФРАНЦА БОРКЕНАУ (в “06-зёрвере” знают его адрес), чье имя, мне кажется, я тебе уже давал, и ГЛЕБА СТРУВЕ (он находится сейчас в Пасадене в Калифорнии) - русского переводчика и критика. Конечно, есть масса американцев, имена которых можно найти в нью-йоркском “Нью лидере”, еврейском ежемесячном издании «Комментари» и в “Партизан ревью”. Я мог бы также, если это ценно, дать тебе список журналистов и писателей, которые, по моему мнению, являются скрытыми коммунистами, попутчиками или же склонны к этому и и не внушают доверия как пропагандисты»⁸⁵¹.

Включение в список имен людей, антикоммунистические воззрения которых Оруэллу были хорошо известны и с которыми он поддерживал дружеские или деловые связи именно на политической почве, конечно же, удивляет. В этом смысле особенно выделяются фамилии Боркенау и Струве, не говоря уже о названых периодических изданиях, с которыми сам он сотрудничал и в которых он предлагал Силии поискать агентов советского влияния. Труды Боркенау Оруэлл сам неоднократно положительно рецензировал, а со Струве дружески общался, причем последнее поздравительное письмо по поводу Рождества было послано Оруэллом после передачи списка. Очевидно, в результате тяжелой болезни у Оруэлла развилась паранойя, выразившаяся в излишней подозрительности.

Как были использованы списки Оруэлла, кому именно они были переданы по инстанции и обратили ли на них внимание, до сих пор неизвестно. Стоит, однако, подчеркнуть, что и под конец жизни умирающий Оруэлл оставался верен себе. Он делал так, как подсказывала ему его больная совесть, не оглядываясь на общественное мнение, на законы, нравы и обычаи. И его психоз с «черными списками» был вполне соизмерим с сумасшествием, приведшим его в свое время в ночлежки Парижа и Лондона. Известный британский писатель и литературный критик Виктор Притчетт как-то сказал, что Оруэлл «был странным человеком в английской литературе. Он шел абсолютно своим путем. В определенном смысле он был самым оригинальным из современников. Я мог бы лучше всего описать его как писателя, с трудом прижившегося в своей собственной стране. Он не принадлежит ни к одной группе, не принимает ничью сторону... Он сам по себе, но не крикливо, не театрально... Из-за его потрясающей честности забываешь, что он бывает неправ»⁸⁵².

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

После кончины Эрика Соня возвратилась к обычному для нее образу жизни, вступая в недолгие связи и легко меняя своих мужчин. Уже через два месяца после похорон она отправилась вместе с Мерло-Понти на южное побережье Франции. В то же время она с подлинной страстью занялась наследием Оруэлла.

Первой ее инициативой было приведение в порядок архива покойного супруга. Это была нелегкая задача, так как сам Эрик очень небрежно относился к собственной документации. Он не принадлежал к тому классу писателей или ученых, которые считали, что любое написанное ими слово может приобрести какой-то особый смысл и иметь биографическое или библиографическое значение⁸⁵³. Переписка Эрика была обширной, письма - содержательными, отражавшими не только перипетии жизненного пути, но также этапы и оценки собственного творчества. Но никогда Блэр-Оруэлл не оставлял у себя копий написанных им писем - даже тогда, когда печатал их на пишущей машинке. Теперь приходилось собирать все эти бумаги, раскиданные по разным уголкам мира.

Совместно с Дэвидом Астором и Ричардом Ризом Соня Блэр-Оруэлл стала инициатором создания Доверительной группы архива Джорджа Оруэлла, а затем и самого архивного фонда Джорджа Оруэлла в Отделе специальных коллекций библиотеки Университетского колледжа