Джон Р. Р. Толкин. Письма

Благодаря опытности и любезности вашего шофера туда и обратно мы добрались без сучка, без задоринки. В самом дворце церемонии, особенно для «награждаемых», сопровождались некоторой скукой (не вовсе лишенной комических штрихов). Но моя недолгая встреча с королевой и те несколько слов, которыми мы обменялись, меня глубоко растрогали. Совершенно не похоже на то, чего я ожидал. Но пока ничего более к этому не добавлю. Не случится ли часом возможности с вами повидаться, пока воспоминания еще свежи?….

Неизменно Ваш, РОНАЛЬД ТОЛКИН.

А не могли бы вы называть меня просто по имени? Я теперь принят в здешнее сообщество, — а в нем давно вошло в привычку обращение по именам, вне зависимости от возраста или должности; а поскольку вы ныне оч. старый друг и притом весьма дорогой, мне бы ужасно хотелось и с вами быть «familiaris»{Друг, знакомый (лат.); т. е. держаться запросто, по-семейному.}. P.

335 Из письма к Майклу Самону 18 мая 1972

Спасибо за ваше письмо, такое сердечное, и за ваш интерес к моим произведениям в целом. Однако ж ныне я — старик, что изо всех сил тщится закончить хотя бы некоторые из своих трудов. Любая дополнительная работа, пусть и пустяковая, уменьшает мои шансы когда-либо опубликовать «Сильмариллион». Так что, надеюсь, вы поймете, отчего для меня никак невозможно тратить время на комментарии о себе самом или своих книгах.

336 Из письма к сэру Патрику Брауну 23 мая 1972

В том, чтобы стать культовой фигурой еще при жизни, боюсь, приятного мало. И тем не менее я не нахожу, что это способствует зазнайству; сам я чувствую себя ужас каким маленьким и ничтожным. Но даже нос самого скромного из идолов (помоложе, чем Чу-Бу, и немногим старше Шимиша)[479] никак не может не пощекотать сладкий аромат фимиама!

337 Из письма к «мистеру Ригли» 25 мая 1972

Боюсь, вы, того и гляди, окажетесь правы, утверждая, что поиск источников «Властелина Колец» займет не одно поколение ученых. Мне очень жаль, что это так. На мой взгляд, самое интересное — это данное конкретное использование мотива в данной конкретной ситуации, будь то мотив вымышленный, намеренно заимствованный или бессознательно всплывший в памяти.

338 Из письма к о. Дугласу Картеру 6 [?] июня 1972

В ответ на вопрос: нашли ли энты своих жен?

Что до жен энтов: я не знаю. О временах позже первых нескольких лет Четвертой эпохи я ничего не писал. (Если не считать начала повести, действие которой предполагалось отнести к концу правления Эльдарона{Так в оригинале.} примерно 100 лет спустя после смерти Арагорна. Потом я, конечно же, обнаружил, что о временах Королевского Мира рассказывать особенно нечего; а войны, которые Арагорн вел, после низвержения Саурона особого интереса не представляют; но что примерно тогда практически наверняка возникла бы неудовлетворенность — из-за того, что (по-видимому) люди неизбежно пресыщаются хорошим: возникли бы тайные общества, практикующие темные культы, и «орочьи культы» среди подростков). Однако, сдается мне, в т. II стр. 80–81[480] ясно говорится, что для энтов в рамках «истории» воссоединения не будет — но энты и их жены, будучи разумными созданиями, обретут некий «земной рай» вплоть до конца этого мира: а далее ни мудрость эльфов, ни энтов не прозревает. Хотя, возможно, они разделяли надежду Арагорна на то, что они «не прикованы навеки к кругам мира, а за пределами их более, чем память»…..

В отношении греческого я ощущаю себя этаким перебежчиком, который по доброй воле на долгие годы поселился среди «варваров», хотя некогда я кое-что о нем знал. Однако ж я предпочитаю латынь. Я чувствую себя так же, как Теодор Хаэкер[481] — или как некий выдающийся филолог (Базелл), который некогда был моим студентом, а теперь является экспертом в таких «варварских» языках, как турецкий: однажды он написал мне по поводу одного только что открытого языка: «Он из тех, что вы и я оба сочтем «нормальным», с точки зрения человека вообще, — он ведь похож на латинский».

339 К редактору «Дейли телеграф»

В передовице «Дейли телеграф» от 29 июня 1972, озаглавленной «Лесоводство и мы», содержался отрывок: «Овечьи пастбища, раскинувшиеся на целые мили — гуляй не хочу, — превращены в обитель толкиновского мрака, где даже птицы не поют…» Письмо Толкина было опубликовано в номере от 4 июля, с небольшими изменениями в первой фразе.

30 июня 1972

Мертон-Колледж, Оксфорд

Уважаемый сэр!