Джойленд

— Мама сказала, что никогда сюда не вернется, но, как видишь, мы здесь. Потому что я хотел поехать к морю, и потому что я хотел запустить воздушного змея, и потому что мне никогда не исполнится двенадцать, не говоря уже про двадцать. Из-за пневмонии, понимаешь? Мне дают стероиды, и они помогают, но пневмония вместе с блядской дистрофией Дюшенна искалечили мне легкие и сердце навсегда.

Он взглянул на меня с детским вызовом, ожидая реакции на то, что теперь скромно называют «бомба на букву „Б“».

Я, конечно, не отреагировал. Слишком занят был перевариванием его слов, чтобы думать об их пристойности.

— Ясно, — сказал я. — Ты хочешь сказать, что лишний коктейль тут не поможет.

Он засмеялся, запрокинув голову. Смех перешел в такой приступ кашля, какого я у него еще не видел. В тревоге я подошел к нему и похлопал по спине… но осторожно. На ощупь под рубашкой не было ничего, кроме цыплячьих косточек. Майло гавкнул разок и положил лапу на худющую ногу Майка.

На столе было два кувшина — с водой и со свежевыжатым апельсиновым соком. Майк указал на воду, и я налил ему полстаканчика. Когда я попытался поднести стакан к его губам, он взглянул на меня с раздражением, несмотря на непрекращающийся кашель, и взял его сам. Часть воды он пролил на рубашку, но большая часть попала в горло, и приступ стал утихать.

— Сильный приступ, — сказал он, поглаживая себя по груди. — Сердце стучит, как сволочь. Не говори маме.

— Господи, малыш! А то она не знает.

— Она слишком много знает, вот что я думаю, — сказал Майк. — Она знает, что мне осталось, может быть, три хороших месяца, а потом четыре-пять очень плохих. Типа, все время лежать в постели и ничего не делать, только сосать кислород и смотреть «МЭШ — военно-полевой госпиталь» и «Толстого Альберта» (Популярные комедийный сериал и детская передача 1970-х, прим. пер.). Вопрос только в том, разрешит ли она бабуле и дедуле Росс прийти на похороны.

От кашля у него заслезились глаза, но я понимал, что он не плачет. Ему было тоскливо, но он держал себя в руках. Вчера, когда змей взмыл верх, и Майк почувствовал, как натянулась веревка, он казался младше своих лет. А теперь я видел, что он изо всех сил старается быть старше. И больше всего пугало то, что ему это удавалось.

Он взглянул на меня в упор.

— Она знает. Только не знает, что я знаю.

Хлопнула задняя дверь. Мы взглянули на дом и увидели, что Энни уже направляется по двору к дорожке.

— Почему мне надо это знать, Майк?

Он покачал головой.

— Понятия не имею. Только маме не говори, ладно? Она расстроится. У нее ничего нет, кроме меня.

Последнюю фразу он произнес не с гордостью, а с неким мрачным реализмом.

— Ладно.

— А, и еще, чуть не забыл. — Он бросил на нее взгляд, убедился, что она только на полпути, и снова повернулся ко мне. — Они не белые.

— Кто не белые?

Майк Росс явно был озадачен.

— Без понятия. Когда я утром проснулся, то вспомнил, что ты придешь на коктейль, и это пришло мне в голову. Я думал, ты поймешь.

Подошла Энни. Она налила мини-смузи в стакан для сока. Наверху была единственная клубничка.

— М-м-м-м! — сказал Майк. — Спасибо, мам.

— Да на здоровье, мой дорогой.

Она поглядывала на его мокрую рубашку, но комментировать не стала. Когда она спросила, хочу ли я еще сока, Майк мне подмигнул. Я сказал, что это было бы здорово. Пока она наливала сок, Майк скормил Майло две ложки с горкой своего смузи.

Она снова обернулась к нему и взглянула на его стакан, теперь полупустой.

— Ого. Ты и правда был голодный.

— Я же говорил.

— О чем вы говорили с мистером Джонсом… с Девином?

— Так, ни о чем, — ответил Майк. — Ему было грустно, но теперь стало лучше.

Я ничего не сказал, но почувствовал, как к щекам приливает жар. Когда я решился взглянуть на Энни, она улыбалась.

— Добро пожаловать в мир Майка, Девин, — сказала она, и, наверно, у меня стал такой вид, будто я проглотил золотую рыбку, потому что она расхохоталась. Этот звук мне понравился.

Тем вечером, когда я возвращался из Джойленда, Энни ждала меня у края настила. Я впервые увидел ее в блузке и юбке. И она была одна. Тоже впервые.

— Девин? Можно вас на минутку?

— Конечно, — ответил я и направился к ней по песчаному склону. — Где Майк?

— Три раза в неделю у него физиотерапия. Обычно Джанис — физиотерапевт — приходит по утрам, но сегодня я устроила так, чтобы она пришла вечером, потому что хотела поговорить с вами наедине.

— А Майк знает?

Энни печально улыбнулась.

— Наверное. Майк знает намного больше, чем ему положено. Не буду спрашивать, о чем вы говорили после того, как утром он от меня избавился, но подозреваю, что его… озарения… вас не удивляют.

— Он мне рассказал, почему прикован к креслу, вот и всё. А еще упомянул, что на прошлый День благодарения подхватил воспаление легких.