Джои

Неделя прошла достаточно быстро, но всё это время чувствовалось некое напряжение, возникшее, между нами, хоть мы об этом и не говорили. Джои старалась меня не касаться, а если случайно касалась, начинала извиняться. Больше не пела и не танцевала, рано ложилась спать, много пила, хоть и не напивалась. Большая часть разговоров стала сходить на нет или заканчиваться неловким молчанием.

Затем приехал Френк и мы все вчетвером пошли в Кино где Джои во время сеанса, засунув свою руку Френку в штаны и видимо взяв его за причинное место спросила:

— Френк, а тебе не кажется, что мне пора переехать к тебе?

— А как же: "Вместе и навсегда" — Пыталась вставить в разговор я, следящая больше за ней, чем за тем, что было на экране.

— Так это клятва для тех, кто любит друг друга. — Ответила она мне и добавила — Ведь так, Френк, мы же любим друг друга?

Я почувствовала, как моё сердце разбилось на части. Я не досмотрев кино, тут же встала и выйдя из зала направилась домой.

Джои в этот день не пришла. Она не пришла и на следующий, и через тот день то же. Дилан, догнавший меня у выхода из кино, конечно же пропустивший всё, что произошло в зале, в первую же ночь остался у меня, пытаясь утешить говорил:

— Дружба дружбой, но нужно двигаться дальше — Не знаю, что именно он имел в виду, но в тот вечер я лишилась не только Джои, но и своей девственности. Дилан был на седьмом небе от счастья. Рассказывал что-то про своих родителей и о том, как они будут счастливы, когда мы поженимся. Ещё два дня он провел у меня, а потом потихоньку начал привозить ко мне свои вещи.

Время шло. От Джои известий не было. Ни звонков, ни обедов, не совместных прогулок вчетвером, как раньше.

— Дилан, — Решилась спросить я у него примерно через две недели, после расставания с Джои. — ты видишься с Френком? Не знаешь, как там Джои?

— Пьют и трахаются как кролики, даже на улицу не выходят. Френк даже стал частенько опаздывать на работу. Видимо перелезть по утрам через нее не может. Крюком цепляется. — Пояснил он и сам же громко рассмеялся своей шутке. Но мне почему-то было не до смеха.

Время шло как в тумане. Как будто я лишилась части самой себя, отвечающей за жизнерадостность, танцы, смех, веселье. Днём я спала, просыпаясь ближе к вечеру и начинала заниматься рутинными домашними делами, расхаживая по дому в пижаме, подаренной Джои и бокалом разбавленного виски. Я была просто копия своей матери.

Особых чувств к Дилану я не испытывала, кроме уважения за старания влюбить меня в себя и некой симпатии. По большей части я очень боялась остаться одна, особенно ночью. Очень тосковала по Джои, а Дилан, как бы то ни было, отвлекал меня от моих собственных мыслей. В сентябре 1920 года, Дилан стал управляющим таксопарка, всё так же принадлежавшего Фокуснику. 16 сентября, когда на Уолл-стрит, в самом оживлённом углу Финансового района, где находился центральный офис Фокусника, у здания известного как «Дом Моргана» прогремел взрыв. Погибло более 140 человек, в том числе многие партнеры по бизнесу, и никто другой как Дилан, оказавшийся на месте трагедии помог раненому боссу добраться до больницы.

С этого момента они стали лучшими друзьями. Дилан из слесаря как по волшебству превратился в управляющего таксопарком на Манхэттене. Говорили, что это сам банк устроил взрыв у своих дверей, чтобы остановить торги на бирже, тем самым выиграть на разнице во времени между Манхэттеном и Чикаго став ещё богаче.

В итоге всю вину свалили на русских коммунистов и итальянских анархистов, так что правда об этом теракте осталась за семью печатями где-то в Вашингтоне.

7

Таксомоторный парк во время сухого закона быстро развивался и был очень рентабельным бизнесом, несмотря на стоимость 20 центов за милю. Именно таксисты знали все тайные бары и импровизированные “speakeasies” в городе, куда и доставляли своих клиентов. Кто управлял таксистами, тот управлял прибылью питейных заведений.

В то время таксистами работали сплошь одни евреи, но Дилан в свой гараж набирал только итальянцев. Хотя даже в его команду затесался один еврейчик по имени Адам. Он был под стать своему имени, как будто его изваял сам Бог. Высокий, красивый, девятнадцатилетний парнишка, с четким и выделенным рельефом мышц, который выпирали из-под вечно грязной и потной майки. Его огромный размер обуви и габаритный, горбатый нос, говорили о его большом достоинстве, скрытым от посторонних глаз широкими штанами. Он выполнял у Дилана самую грязную и неквалифицированную работу мальчика на посылках, и частенько попадался мне на глаза, всякий раз провожая меня своим раздевающим взглядом.

Однажды, он даже отвозил меня домой. Это было когда Дилан решился познакомить меня со своими родителями, в маленьком городке "Бернардсвилль", в Нью-Джерси. Они жили в небольшом, но довольно просторном доме на Вудленд Роуд. Дилан был самым старшим из шести детей. Ему на тот момент уже исполнилось двадцать семь. Его старшей сестре "Софии" двадцать четыре, а самой младшей "Матильде" восемнадцать.