Джимми был у почтамта за полчаса до назначенного срока; через некоторое время пришел и товарищ доктор Сервис: Обязательство они подписывали вместе. Когда они вышли после этого, вид у доктора был свирепый и решительный. Он заставил Джимми сесть в его машину и принялся отчитывать. Как он его распекал! Он и такой и сякой, он просто самоуверенный болван, который лезет напролом, думая, что война кончится, если прекратится подвоз оружия из Америки. Говорили же ему более пожилые и опытные люди, предупреждали. Так нет, впутался в эту историю, арестован вместе с шайкой поджигателей и головорезов, наемников кайзера, возглавляемых его личным другом!
На этот раз Джимми не спорил—он сдался без боя и только пробормотал в свое оправдание, что у не*го на было дурных намерений — он просто агитировал против военной промышленности, этого преступного дела...
— Преступного? — перебил его товарищ доктор.— Дело, от которого зависит свобода человечества, преступное?
— Ч-что? — Для Джимми это прозвучало, как бред сумасшедшего.
— Ну, хорошо. Предположим, какая-нибудь нация решила уничтожить своих соседей и взялась за производство пушек и снарядов, вкладывая в это всю свою энергию. А союзные нации этого не сделали — они не верили в близость войны, не могли допустить, что их соседи собираются их уничтожить. И вот когда на них напали, им осталось одно: покупать средства защиты на мировом рынке. А вы хотите лишить их этого права и тем самым, предаете их, бросаете под копыта чудовища — войны! Вы, борец за справедливость, становитесь орудием этого заговора, берете немецкие деньги...
— Да не брал я никаких немецких денег! — закричал Джимми чуть ли не в исступлении.
— А разве Кюмме не платил вам?
— Платил за то, что я работал у него в мастерской — за десять часов в день!
— Ну, а этот тип, Джери Коулмен? У него вы разве не брали денег?
— Он давал на пропаганду — он же представитель «Всеамериканского трудового совета мира».
Товарищ Сервис фыркнул.
— Надо же быть таким ослом1! Вы что, не читаете газет? Ах, да! Вы ведь читаете только немецкую пропаганду.
Доктор вынул из кармана бумажник, распухший от газетных вырезок, и отыскал среди них сообщение нью-йоркской газеты о том, что правительство возбуждает судебный процесс против официальных представителей организации, именуемой «Всеамериканским трудовым советом мира», обвиняя их в заговоре с целью вредительства и устройства забастовок. Основатель организации — некий «Волк с Уолл-стрита», а субсидировалась она офицером прусской армии, атташе при германском посольстве, использовавшим свою неприкосновенность для заговоров и массового уничтожения собственности в дружественной стране. Ну как?
Тут уж возразить было действительно нечего, и Джимми сидел как пришибленный. Выходит, что не только те деньги, которые он получал по вечерам в субботу от Кюмме, но и десятидолларовые билеты тороватого Джери Коулмена исходили от кайзера! Этак, пожалуй, кайзер приберет к рукам все социалистическое движение, а Джимми Хиггинс останется совсем не у дел!
I
Велосипедная мастерская закрылась, и, глядя, как продают с аукциона оборудование, Джимми с грустью думал о том, что, если бы он не тратил столько денег на социалистические брошюры, а, как все нормальные люди, откладывал хотя бы часть заработка, он мог бы теперь купить это маленькое дельце и был бы сам себе хозяином. Но, видно, такие мечты не дли него! Придется ему, наверно, до самой смерти жить в условиях, которые президент назвал «промышленным крепостничеством», иначе говоря, работать на других и зависеть от любой их прихоти.
Джимми поступил было в железнодорожные мастерские, но недели через две к ним явился профсоюзный руководитель, чтобы организовать рабочих, и Джимми, конечно, вступил в профсоюз. Не мог же он отказаться! А в следующую получку Джимми обнаружил в своем конверте зеленый листок: «Компания Западно-Атлантических железных дорог не нуждается в его услугах». Все. Никаких объяснений. Да впрочем, никаких объяснений и не требовалось: Джимми был стреляный воробей и отлично понимал, что такое наемное рабство, деликатно именуемое «промышленным крепостничеством».