Джессика

— Почти угадал, — неожиданно согласилась Лайза. — Правда, сейчас люди обычно не склонны рассказывать о своих соседях незнакомцам в интернете. Но это и не требуется. Твой родной город есть в сведениях о тебе в списке студентов на сайте университета. Это маленький городок, там совсем немного Мартинсонов, — на сей раз ее тонкие губы улыбнулись. — Так что профиль твоего отца на LinkedIn вряд ли может принадлежать кому-то другому. Там только деловая информация, нет сведений о семье, но, зная имена мужа и сына, не так уж трудно найти в сети и страничку нужной миссис Мартинсон. Понятно также, какую школу ты закончил — в твоем городке она только одна. И нетрудно найти, кто был капитаном школьной футбольной команды, когда ты там учился. «Ботаники» вроде тебя всегда ненавидят капитана школьной футбольной команды.

— А синий цвет? — заинтересовался Малколм.

— Твоя собственная сетевая страница. Ты там почти ничего не пишешь о себе и почти ничего не постишь. Видимо, завел ее только для того, чтобы читать страницы других. Но в настройках профиля ты выбрал вариант с синим фоном.

— Ты не слепая! — выпалил Малколм.

— Вообще-то даже слепой может открыть исходный код страницы и прочитать настройки. Слово «синий» присутствует там в названии стиля, не говоря уже про атрибуты.

— Ты знаешь HTML? — удивился Малколм.

— Не настолько, чтобы зарабатывать веб-дизайном, если ты это имеешь в виду. Тем более — не с моим зрением.

— Ну конечно, — ядовито произнес Малколм, — куда проще обманывать доверчивых посетителей.

— Почему обманывать? — пожала плечами Лайза. — Например, я говорю человеку: «Вам будет сопутствовать удача в задуманном, если вы проявите достаточно настойчивости, но воздержи́тесь от безрассудного риска и будьте особенно осторожны в следующий четверг». Никому не повредит, если он будет осторожен в четверг. Равно как, разумеется, и в любой другой день недели… Или, например, женщины часто спрашивают меня, изменяет ли муж. Я всегда отвечаю — пока нет, но это непременно случится, если вы не измените свое отношение к нему. Если такой вопрос возник, значит, в семье уже неладно, не так ли? Но если жена перестанет во всем винить мужа и взглянет критически на себя, у нее еще есть шанс спасти брак. И тогда, даже если измена и была, она об этом не узнает. А если ничего не выйдет — ну, значит, она старалась недостаточно, хотя, возможно, оно того и не стоило. Но в любом случае, предсказание сбудется. Но если, например, у меня спрашивают о медицинском диагнозе, особенно опасном, я всегда говорю, что с этим надо обращаться к врачу, а не ко мне. По сути, я оказываю ту же помощь, что и всякие психологи и психотерапевты, только беру дешевле. А верят моим словам больше, чем этим дипломированным специалистам, как это ни парадоксально. Те, конечно, кто приходит сюда обычно. Не скептики вроде тебя.

— А мне ты, стало быть, решила выложить всю подноготную.

— Это единственный способ завоевать твое доверие. Я слышала, как ты возмущался в коридоре, — Лайза вновь невесело улыбнулась. — Проблемы со зрением обостряют слух, ты в курсе, а дверь тут совсем хлипкая… Я просто хочу, чтобы ты понял, что я не собираюсь грузить тебя всякой дешевой мистической чушью, на которую ты настроился.

— А чем тогда?

— Правдой, — вздохнула Лайза. — Как бы она ни звучала.

— Кстати, насчет собаки, — припомнил Малколм. — То, что ни я, ни мои родители никогда не упоминали о ней в интернете, еще не доказывает, что ее не было. Просто угадайка? Расчет на то, что людей, у которых нет собаки, больше, чем тех, у кого она есть?

— Не совсем. Просто интроверты и социофобы вроде тебя… ты ведь не станешь спорить с таким определением?

— И горжусь этим, — холодно ответил Малколм.

— Окей. Так вот они делятся на две категории. Одни избегают людей, предпочитая им домашних животных. Но это, так сказать, «не тру»^[16]. Эти всего лишь боятся и не хотят равноправных отношений. Им нужен некто, находящийся в их полной власти. Это не обязательно означает садизм или жестокость, вовсе нет, просто им нужна гарантия, что их не бросят и не предадут. И вообще не поставят их перед проблемой, которую они не могут контролировать. Ну а вторая категория — это те, кому действительно не нужен совсем никто. Или, по крайней мере, они так думают. Людей они презирают, а заботу о животных, не приносящих практической пользы, считают бессмысленной глупостью. Не говоря о том, что у них вызывает отвращение запах, фекалии, слюнявые языки и вся прочая… физиология.

Малком едва не вздрогнул, услышав слово, которое и для него самого было синонимом всего омерзительного.

— Они предпочитают иметь дело с машинами, — продолжала Лайза. — Или вовсе с какими-нибудь абстракциями, от математики до искусства, лишь бы не с живыми… существами. Я, конечно, могла ошибиться, но мне показалось, что ты как раз из этой категории, — она помолчала несколько секунд и добавила: — Том был такой же.