Джентльменов нет – и привет Джону Фаулзу!

Наконец Сашка стал возиться не столь энергично, а вскоре и затих. Это означало, что он засыпает. Тут уж Лиза стала прилагать все усилия к тому, чтобы не заснуть вместе с ним. Самым лучшим способом было думать о прошедшем дне – воспоминание о том, как она пустила в ход тяжеленную книжку, рассмешило Лизу, но она не любила вновь и вновь возвращаться к пройденному, поэтому стала думать о своей книге. Ее интересовало, почему одни люди могут спокойно плыть по течению и принимать все, что дает жизнь – и беды, и радости, – с одинаковым спокойствием тупых животных. Но есть на свете и другие представители высших существ, у которых неустанно работает внутренний моторчик, и он-то как раз и является движущей силой их внутреннего беспокойства. Этих людей называют по-разному, в зависимости от рода занятий. Среди них иногда встречаются наркоманы и пьяницы, нередко – большие ученые, еще чаще художники, живописцы, архитекторы, артисты, музыканты, писатели и поэты. Пытаясь создать новое в искусстве, они бессознательно расширяют пределы времени – не столько для себя лично, сколько для своих творений. Таким образом они продолжают жить – в греческих вазах, египетских пирамидах, римских мозаиках, храмовых скульптурах, художественных полотнах. Вещи растягивают сроки личного бытия художника. Есть среди описанного типажа и несчастные люди – те, которые не могут определить причину своего внутреннего беспокойства. КПД их моторчика очень мал, они ничего не могут добиться в искусстве, любое дело, за которое они берутся, проваливается. Однако нет пределов той внутренней работе, которую они совершают ежечасно, ежеминутно.

Сашка наконец расслабился, засыпая, и превратился из чертенка в милый, теплый комочек. Лиза, приподнявшись, все-таки посмотрела, не притворяется ли он, и только после этого тихонько сползла со своей половины кровати. Сын спал. Она вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь.

У-уф! На часах было половина одиннадцатого. По крайней мере еще в течение двух часов она могла принадлежать самой себе. Лиза с удовольствием сварила кофе и включила компьютер. Уже готовая статья о Нине лежала на столе. Лиза опять вспомнила, как сегодня днем ее обозвали «сексуальным объектом» за невинный блондинистый парик и манеру покачивать бедрами. А почему ее, собственно, это так обидело? Лиза задумалась.

Когда она была влюблена в Кирилла или в своего лейтенанта, разве не с удовольствием она отдавала себя за нежное словцо, за умильный взгляд, за возможность называться женой? Она вспомнила женщин, живущих и до сих пор в том небольшом поселке при воинской части, откуда уехала она с Сашкой. Она открыла при клубе консультационный пункт по вопросам семьи, брака и воспитания детей. Плату установила весьма умеренную. Ровно столько же денег Лиза отдавала няне – одной из соседок, которая с трудом согласилась сидеть с Сашкой два часа в день, пока Лиза работала в своем пункте. Соседка нуждалась в деньгах, так как у нее было трое детей, но работать по-настоящему не хотела – предпочитала требовать с мужа повышения по службе.

– Ничего у тебя не получится! – заявила она, узнав, зачем Лизе понадобились ее услуги. – Здесь давно уже есть свой, проверенный временем консультационный пункт – на общей кухне. Сама чего не знаешь – соседки подскажут, так что никто к тебе, девонька, не придет!