Джемс Кук

Баркинг всего в одиннадцати километрах от Лондона: в Баркинге есть древняя церковь бенедиктинского аббатства, маленькие дома» крытые грифелем, лавочки и харчевни с качающимися на ветру вывесками, с заезжим двором, вечно наполненным топотом лошадей» грохотом карет и скрипим ворог. В Баркинге есть свои политиканы» разрешающие европейские проблемы, за жирной гусятиной спорящие о государственном долге и даже читающие либеральную «North Briton»[5]. Но лучше всех в Баркинге Елизавета Бэтс.

Она понравилась Куку с первого взгляда. И он, стройный, пышущий здоровьем моряк, участник сражений, отважный и великодушный, был совсем таким, каким Елизавета представляла себе героев повестей, читанных ею. Прогулки по набережной Родинга, потом, с наступлением зимы, уютные беседы с друзьями, тихие вечера у камина…

Двадцать первого декабря своды старой церкви аббатства зазвучали свадебным хоралом.

После сумрака храма снег ослепил белизной. Весело поскрипывали сани и звенели бубенцы. Весело звенели бокалы и голоса друзей. Зачем ехать в неведомые страны? Зачем искать счастья за морями, когда оно уже найдено здесь, в родной, милой Англии? Никогда больше Кук никуда не уедет от жены и друзей. Никогда не променяет тихого счастья в Баркинге на коварную игру морей и мятежную жизнь корабля. Кто смеет говорить, что семейное счастье непрочно? Кто смеет утверждать, что друзья неверны? Кто вообще посмеет запретить ему, счастливому человеку, остаться навсегда возле своей Елизаветы?!

Первые удачи и пылкость характера обратили Кука в юношу. Он искренне верил, что никогда не уедет из Баркинга, никогда не оставит жену; что его карьера моряка закончена, что он обрел счастливую гавань.

Но радость семейной жизни не могла убить в нем жажду знаний, он продолжал занятия математикой, астрономией и работы над картами. Беседы с друзьями — Безисом, Палиссером — возвращали его мысли к главной цели. Передавая ему возникавшие среди ученых разногласия, споры, то и дело вспыхивающие в Королевском обществе, они оживляли замиравшее как будто в нем пламя. Он обманывал себя, утверждая, что не вернется на море.

По Парижскому миру 1763 года. Англия получила от Франции Канаду, Кап-Бретон, острова Сен-Винцент, Доминико и Тобаго, Сенегал в Африке, а от Испании — Флориду. Лорд Клэйв, ставленник Ост-индской торговой компании, завоевал Бенгалию, Бегар и О рису. Число колоний росло.

С 1760 года правил молодой король Георг III. Партия тори подняла голову. Вильям Питт второй раз уходил в отставку. «Друзья короля» боролись с партиями за личную власть монарха. Росла оппозиция. Лорд Бютт, сменивший Питта, вел двуличную политику, заигрывая с либеральными вигами[6].

Лорды адмиралтейства, занятые партийными спорами, придворными сплетнями и устройством собственных делишек, мало думали о скучных обязанностях управления вновь завоеванными землями. Адмиралу Грэвсу, опять назначенному губернатором Ньюфаундленда, стоило больших трудов доказать лордам необходимость составления подробной карты берегов острова. Никто не понимал, о чем так заботится беспокойный адмирал.

Получив, наконец, приказ о составлении карты, он предложил Куку в качестве инженера-географа сопровождать его.

И Кук, клявшийся два месяца назад, что не покинет жену, не сумел побороть в себе желания снова очутиться на корабле, снова плыть к берегам Америки. Поездка с адмиралом Грэвсом была вполне понятным продолжением его работы моряка, естественным осуществлением его призвания. Благодатная баркингская весна не помешала Куку сделать верный выбор. Как восемь лет назад, он решился сразу.

Снова выпала нелегкая задача составить карту уступленных французами островов Пьера и Мигелона. Работа должна была быть закончена в месяц — срок, достаточный для задержки Грэвсом под разными благовидными предлогами фрегата французского губернатора, направляющегося на Мигелон, и других судов с колонистами. Исполнив добросовестно и это поручение, в конце лета Кук вернулся в Англию.

Адмирал Грэвс был заменен на посту губернатора Ньюфаундленда и Лабрадора Палиссером. Неисправимый либерал продолжал протежировать «удивительному боцману», гордился своей креатурой и волновался о судьбе отечественной картографии в сто раз больше всех лордов адмиралтейства.

Он и слышать не хотел, чтобы с ним был послан какой-то другой инженер. Во-первых, Кук уже начал съемку берегов Ньюфаундленда, во-вторых, всякий другой напутает и нарисует таких карт, каких уже много в адмиралтействе и по которым ни один опытный капитан не рискнет вести корабль, столько в — них неточностей и ошибок.

На этот раз Куку дали название морского инженера, званием приблизив его к чинам военного ведомства.

В течение трех лет работал Кук над составлением подробных карт Ньюфаундленда и восточных берегов Лабрадора. На зиму он возвращался в Англию.

Работа увлекала. Наряду с составлением карт, он занимался астрономией. В августе 1766 года на острове Бургео он наблюдал солнечное затмение и составил ученую записку, одобренную профессорами Оксфорда.