Джек в Австралии. Рассказы

— Моя племянница Мери, Джек. Она живет у тети Матильды, которая ни за что не уступает ее, а то бы я непременно взял девочку к себе. Теперь вы со всеми знакомы. Что у нас к чаю?

Он грозно взмахнул ножом. Затем, приподняв крышку, обнаружил жареного поросенка. Тем временем Мери кивнула Джеку и взглянула на него своими большими черными глазами. Можно было подумать, что в ней течет туземная кровь. Она села и стала накладывать зелень.

— Грейс, в молоко попала муха, — сказала тетя Матильда, наливавшая уже в огромные чашки чай. Грейс схватила кувшин и нехотя поплелась из комнаты.

— Джек, вы пьете так же, как ваш отец, с сахаром и молоком? — спросила тетя Матильда.

— Зови его Бо! Это его имя здесь. Джон слишком чопорно, а Джек обыкновенно, — воскликнул мистер Джордж, до локтей погруженный в разделывание жаркого.

— «Бо» мне нравится, — заметил Эллис, который вообще разговаривал мало.

— Мери, горчица есть? — спросила тетя Матильда.

Джек сделал вид, что встает, но тетя Матильда схватила его за рукав и посадила на место.

— Сидите смирно, она знает, где взять.

— Моника, обноси чашки.

— Какую часть поросенка вы предпочитаете, Джек? — спросил мистер Джордж.

— Матильда, хочешь этот? — он поднял на вилку кусок.

— Где хлеб? — засуетилась тетя Матильда. — Джон наверно ест мясо с хлебом. Принеси кузену хлеба, Грейс.

«Все бегают как сумасшедшие», — с отчаянием подумал Джек, принимаясь есть в этой общей суматохе. Нет ни прислуги, ни покоя!

— Что, девочки идут сегодня в концерт? — спросил мистер Джордж.

— Если кто-нибудь проводит нас, — ответила Моника, кинув на Джека пламенный взгляд.

— А на что же Бо? — заметил мистер Джордж. — Бо, наверно, охотно пойдет. — Под хищными взглядами Моники, Джек не нашелся ничего ответить.

— Оставьте бедного мальчика в покое! — заступилась тетя Матильда. — Он проехал шесть тысяч миль, а вы тут же гоните его в концерт. Оставьте его спокойно посидеть дома со мной и поболтать о его близких. Разве ты не идешь в концерт?

Это было сказано Эллису, который отпил глоток чаю и молча покачал головой.

— Я бы с удовольствием пошел в концерт, — проговорил Джек, повинуясь странному взгляду желтых глаз Моники и открытому — черных глаз Мери.

— Правильно, мальчик! — одобрил мистер Джордж.

Впервые за всю свою жизнь Джек оказался в действительно женском обществе. Он инстинктивно избегал женщин и в особенности девушек. Он считал, что в их присутствии ему грозит какая-то опасность, как будто, если он не будет остерегаться, кто-то схватит его за шиворот. Обыкновенно он доверял только мужчинам. Но почему-то эти два старика вовсе не казались ему защитой. Наоборот, они как будто предавали его на съедение этим двум «овечкам». В Англии между мужчинами был в обычае дух солидарности. Один защищал другого от женщин. Здесь они бросали друг друга на произвол судьбы, как только на сцену появлялись женщины. Мужчины отдавали им поле деятельности.

— У тебя есть вечерний костюм? — спросила Грейс, которая вечно что-нибудь придумывала.

— Да, более или менее.

— Прекрасно, надень его пожалуйста!

— Оставь мальчика в покое, — вступился мистер Джордж. — Пусть идет в чем хочет.

— Нет, — вмешалась тетя Матильда, — у него красивая внешность его отца. Джон должен показать товар лицом. Мне кажется, я тоже пойду в концерт.

После ужина все засуетились. Моника помчалась наверх, чтобы зажечь ему свечу.

— У тебя еще много времени, — сказала она, как будто желая просветить его насквозь.

— Хорошо, — произнес он своим юным, ломающимся голосом, начиная злиться, пока она, наконец, не ушла из комнаты.

Джек уже завязывал галстук, когда послышался шорох и стук в дверь. Раздался голос тети Матильды:

— Уже пора! Вы готовы?

— Сию минуту! — крикнул он голосом, срывающимся, как у молодого петуха.

Но дверь тихо приоткрылась и показалась тетя Матильда.

— Он завязывает галстук, — успокоительно сказала она, заметив, что Джек уже в приличном виде. И проплыла вперед. За ней нерешительно продвигались Грейс и Моника, в самых дверях стояла Мери. Джеку казалось, что тетя Матильда — самая противная из всей компании, Моника — самая наглая, Грейс — самая невоспитанная, а Мери, с ее смиренным лицом, — самая отталкивающая. Он неуклюже возился со своим галстуком.

— Дайте завязать Мери, — предложила тетя Матильда.

— Нет, нет, — залаял он. — Я сам могу!

— Войди, Мери, завяжи галстук Джону!

Мери тихо подошла к нему.

— Дай, я сделаю, Бо, — сказала она тихим, вкрадчивым голосом, глядя на него своими чернильными глазами, взглядом, от которого в коленях его возникла мелкая дрожь, а горло сжалось. Он весь покраснел, но борьбы с галстуком не оставил.

— Так он никогда не будет готов, — объявила Моника.

— Дай же мне сделать, — попросила Мери и решительным движением вырвала у него из рук концы галстука. Он затаил дыхание и глядел в потолок с таким чувством, как будто она его поджаривала.

Этой дьявольской кошке Мери понадобилась целая вечность, чтобы завязать узел.

Она закончила, когда он уже начинал задыхаться.

— Это твои лучшие подтяжки? — спросила Грейс. — Какие миленькие, с бутонами роз. — И она потрогала тесьму.