Джек и Фасолька

Я подумал, возможно со злостью, что она получила все по договору о разводе, поэтому неважно, если она получит еще что-то просто так. А потом задумался, что за беда заставляет Сьюзен-Ведьму заклинать Сьюзен-Сиротку обратиться ко мне, чтобы испортить те короткие мгновения, которые я провожу с дочерью в конце недели. В следующие три секунды, когда это дошло до Сьюзен, я почувствовал, что понял верно.

— Мэтью, — сказала она, — я не хочу, чтобы Джоанна грустила в твоем доме весь уик-энд. Ты знаешь, как она может поступить, когда ее чего-либо лишают.

Я не знал, как она может поступить, когда ее чего-либо лишают, по моим понятиям, я никогда не отказывал ей ни в чем, кроме одного — своего присутствия в доме ее матери.

— Мэтью, — сказала она, — ты помнишь Рэт Робинсон?

— Помню.

— Она развелась примерно в то же время, что и мы, помнишь?

— Помню.

— Она снова выходит замуж в этот уик-энд. За чудесного человека из Брейдентона.

— Замечательно, — сказал я.

— Ты помнишь ее дочь? Дейзи?

— Помню.

У всех Робинсонов довольно странные имена. Рэт назвали в честь мистера Батлера из «Унесенных ветром», видимо, ее мать ждала мальчика. Ее прежнего мужа, Брюса, назвали в честь Брюса Кэбота, актера, который играл Магуа в фильме по книге «Последний из могикан». Их дочь Дейзи назвали в честь Дейзи Боченен из «Великого Гэтсби». Литературное семейство до мозга костей — эти Робинсоны. Припоминаю, однако, что Брюс женился вторично перед Рождеством и его новую жену зовут Мэри — проще простого. Последний раз я видел Дейзи Робинсон, когда ей было десять лет, и она спала в доме, который мы делили со Сьюзен. Я помню ее как маленькую длинноносую девочку, которая все время называла Джоанну обманщицей, потому что Джоанна постоянно обыгрывала ее в камешки.

— И что с ней? — спросил я.

— Они с Джоанной большие друзья, — сказала Сьюзен.

Это было для меня новостью. Я не слыхал, чтобы Джоанна хотя бы раз упомянула Дейзи за последние несколько месяцев. Вдруг я вспомнил, что мы называли «великий Гэтсби», когда я был студентом последнего курса Северо-Западного колледжа. «Огонь у Дейзи в гавани» — считалось, что это имеет сексуальный оттенок. Словосочетание «Дейзина гавань» связывалось с сокровенным местом. Стоило представить, что у нее там был огонь, как все мы, розовощекие студенты, разражались истерическим хохотом. Мы также имели обыкновение веселиться, распевая песенку под названием «Интересно, кто целует ее теперь?». «Теперь» было синонимом «гавани», в которой у Дейзи был огонь. О, тогда мы были такими весельчаками!

— Будет неприлично, — сказала Сьюзен мрачно, — если Джоанны там не будет.

— Где не будет?

— На свадьбе, — сказала Сьюзен, — она ведь фактически выросла вместе с Дейзи, ты знаешь, теперь ее мать выходит замуж и, я знаю, она…

— Нет, — сказал я, — извини.

— Что?

— Я не хочу лишаться еще одного уик-энда.

— Я еще ничего не сказала.

— Уже сказала. И мой ответ — нет.

— Свадьба в субботу. Думаю, я могла бы привезти к тебе Джоанну утром в воскресенье…

— Нет.

— Это так много для нее значит, Мэтью.

— Сомневаюсь. Но если она действительно хочет посмотреть свадьбу Рэт Робинсон — с кем на этот раз? С парнем по имени Хэтклиф? Ахаб? Беовульф?

— Его имя Джошуа Розен, — холодно сообщила Сьюзен, — он оказался евреем.

— Очень приятно, — сказал я, — но меня не очень заботит, даже если папа римский женится на бродяжке Дерек. Последний раз я видел Джоанну…

— Ты знаешь, кто ты? — И Ведьма понеслась на помеле, оставляя за собой огненный хвост и запах серы. — Ты настоящий сукин сын. Самая близкая подруга твоей дочери на всем белом свете…

— Дейзи Робинсон вовсе не самая близкая подруга Джоанны. Сьюзен, я совсем не собираюсь тебе что-то доказывать, понятно? Если Джоанна на самом деле хочет пойти на свадьбу…

— Она хочет пойти!

— Тогда пусть позвонит мне сама. Если она честно хочет пойти, я…

— Ты будешь давить на нее, да?

— Нет, я не буду давить на нее. Все, что ей нужно сделать, это сказать: «Папа…»

— «Папа», — усмехнулась Сьюзен, как будто это слово, исходящее из моих губ, было настоящим богохульством.

— Я ее отец, — сказал я с некоторой гордостью.

— Какой ты отец! — сказала Сьюзен. — Лишаешь ее возможности…

— Нет. Если она хочет пойти, она должна сказать мне об этом сама.

— Иногда я удивляюсь, почему Бог создал тебя таким сволочным человеком, — сказала Сьюзен.

— Просто попроси ее позвонить мне, хорошо? — сказал я и положил трубку.

У меня дрожали руки, я всей душой ненавидел эти стычки со Сьюзен. Меня все еще трясло, когда Синтия постучала в дверь и вошла в кабинет.