Джеймс Хеллборн - Разрушитель Миров

«А как бы я поступил на их месте, если бы у товарища Ника Ливермора получилось провернуть маленькую грязную революцию в Альбионе? Так бы и поступил, наверное».

Люди, чуть ли не с младенческих лет носившие военную форму, они умели только воевать и убивать, и дабы заработать пресловутый кусок хлеба, подались на службу первому встречному иностранному флагу. Или не первому. Все-таки, это был не самый плохой флаг — оранжевый штандарт Империи Сикхов. Даже жаль, что сикхи выбрали неправильную сторону в этой войне…

— Лоренс Рузвельт? — переспросил полковник Лашманов. Он был старше других не только по званию, но и по возрасту. Потрепанный жизнью, но еще крепкий солдат с печальным лицом. Вот уже действительно, железный человек, только слегка покрытый налетом ржавчины. — Вы ведь, белголландец, верно?

Это и так было очевидно, но русский офицер пытался быть старомодно-вежливым.

— Так точно.

— Из какого доминиона, если не секрет?

— Новая Голландия, Владимир Андреевич. — «Кажется, я правильно к нему обратился и ничего не перепутал!»

— А позвольте спросить, где вы научились так хорошо говорить по-русски? — прозвучал новый вопрос.

— У меня мама была русская, — заявил Хеллборн. — Она была санитаркой в Порт-Жемчужном. А мой отец был лейтенантом морской пехоты ВИК из второй волны вторжения. Там они и познакомились.

— Вот оно как бывает… — протянул надпоручик Новосельцев.

— Да, — кивнул Джеймс. — Я сын войны. Я появился на свет вперед ногами, и женщина закричала…

— Не стоит, — поморщился Лашманов. — Я думаю, мы все читали эту пьесу.

— Дрянь пьеса, — неожиданно заговорил «тихий интеллигент» Гольтяков. — Мне у Шекспира куда больше альбионские пьесы нравятся.

«На что он намекает?» — на всякий случай насторожился Хеллборн.

— Не будем про Шекспира, — решительно заявил полковник Лашманов. — Честное слово, мы чертовски рады встретить в такой глуши соотечественника!

— Вам приходилось бывать в России? — спросил «грубиян» Новосельцев, и в его глазах промелькнула та самая вселенская тоска.

— Форт-Элизабет считается? — неловко улыбнулся Джеймс. — На материке — никогда.

— Неважно, — отмахнулся Лашманов. — Конечно, считается! Еще как считается! Ну, еще раз, за встречу!

Это была прекрасная легенда. Полковник Горлинский мог бы гордиться своим учеником! А субедару Брейвену теперь можно спокойно объяснить, почему это викинг из белголландской военной касты вдруг стал православным ортодоксом: «Так мама настояла, а отец не возражал».

Просто чудесная легенда! А эти русские такие сентиментальные, констатировал Джеймс Хеллборн минут двадцать спустя, когда они беседовали о всякой всячине, как будто сотню лет знакомые друзья. Теперь, если дойдет до дела, у одного из них может рука дрогнуть… или прицельный глазик заслезиться… ХА-ХА-ХА!

Коварный альбионец был невероятно доволен собой. И никто не мог испортить ему настроение. Даже мерзкий голос в другом углу комнаты, заявивший по-немецки с нижнесаксонским акцентом:

— Здесь столько месяцев не было живых женщин, что даже эта желтая обезьяна за бабу сойдет. Ха-ха-ха! А что? Две сиськи, три дырки… Или пять? Ха-ха-ха!

Хеллборн медленно повернулся на звук голоса. Бросил взгляды по сторонам. Нет, Мэгги здесь не было, иначе бы мерзавец не посмел так распускать язык. Джеймс оторвался от стула и решительно зашагал в том самом направлении. Новые товарищи не успели его удержать, поэтому поспешили последовать за ним.

Не только испанским и русским офицерам пришлось внезапно покинуть родину после очередной революции. Были и другие. Как этот, громкоголосый. Как его? Обер-лейтенант Фриц Канонфуттер.

— Вы не могли бы придержать язык, когда говорите о даме, которая, к тому же, является высокопоставленным союзным офицером? — поинтересовался Хеллборн, нависнув над бывшим кайзерастом.

— А то что? — поинтересовался обер-лейтенант, поднимаясь на ноги и в свою очередь нависая над Хеллборном. Он был примерно на голову выше альбионца, и на полторы головы шире в плечах.

— А то я сделаю тебе больно, — пообещал Хеллборн.

— А может не стоит… — попытался вклиниться между ними давешний испанец Карлос.

«Какая нелепая ситуация», — загрустил Джеймс.

— Ха-ха-ха! — внезапно расхототался немец и хлопнул Хеллборна по плечу. — Мне нравится этот парень! Садись с нами, я тебя угощаю!

«Точно, и такая предсказуемая».

— Здесь выпивка бесплатная, — вспомнил Джеймс. — И все равно нет ничего крепче виноградного сока.

Обер-лейтенант расхохотался в два раза громче.

— Нет, мне определенно нравится этот парень!

«А ведь он играет, — внезапно понял Хеллборн. — Притворяется. А его неведомый сценарист не стал напрягать фантазию и привлек на службу штампы и стереотипы. Якобы тупой громила, восхищенный храбрым малышом… ну и так далее. Зачем? Почему? Черт с ним, почему бы не подыграть? В ближайшие минуты заняться все равно нечем…»

И вот уже все наличные столы были сдвинуты в более-менее правильный круг а-ля столовая короля Артура, и тосты загремели с новой силой, и разговоры приняли совсем возвышенный характер.