Джанки. Исповедь неисправимого наркомана

За столом в кафетерии с циничным видом сидел Билл Гейнз в очередном свистнутом пальто, другое лежало на коленях. Он был явно доволен. Рядом с ним сидел Старый Барт и Келли, безработный таксист, который, тусуясь на Сорок второй улице, периодически добывал несколько долларов торговлей вразнос презервативами и стабильно таскал пятидесятицентовые переключатели – эти его акции попадали под один из многочисленных вариантов «мелких хищений». Я рассказал им об агенте и отправил Старого Барта за брошенным товаром.

Гейнз выглядел раздосадованным и раздраженно воскликнул: «Да ты смотри хоть, ради бога, чьи деньги берешь».

– Если бы я не взял денег Рэя, то был бы уже на пути в Федеральную контору.

– Ладно, будь внимательнее.

Пока мы ждали Барта, Келли принялся втирать нам долгую телегу про то, как он обругал охранника в Томбз. Вскоре с товаром вернулся Барт и доложил, что чувак в светлой полушинели всё ещё расхаживает по платформе. Я передал ему под столом два пакетика.

Затем мы с Гейнзом пошли к нему домой вмазываться. По пути Билл размышлял вслух : «На самом деле я в натуре собираюсь сказать Барту, что не смогу ему больше давать на комиссию». Гейнз жил в дешевой меблированной комнате на Уэст-Фотиз. Открыв дверь, он сказал: «Входи и немного меня подожди. Я сгоняю за техникой». Как и многие джанки, Билл прятал свою технику и дозняки где-нибудь вне своей квартиры. По его возвращении незамедлительно втерлись.

Гейнз полностью осознавал свою способность быть невидимым и временами чувствовал острую необходимость собрать себя в единое целое, чтобы по крайней мере найти пригодный для вмазки кусочек плоти. В эти моменты он реанимировал все свои привязки к действительности. Вот и сейчас принялся обшаривать письменный стол и притащил помятый, истрёпанный манильский конверт. Показал мне рекомендацию из Аннаполиса с ремаркой «хорошему работнику производства», старое захватанное письмо от «моего друга, капитана», приглашение к масонам, пригласительный билет на вечер «Рыцарей Коламбуса» (выпускников Колумбийского университета).

«Каждая немного помогла», – грустно заметил он, предъявив свои верительные грамотки. Несколько минут сидел тихий и задумчивый, а потом заулыбался: «Обыкновенной жертве обстоятельств». Поднявшись, тщательно запрятал свой конверт.

– Слушай, я уже дошел до той стадии, когда могу спалить все ломбарды в Нью-Йорке. Ты не возражаешь, если заложишь для меня это пальто?

* * *

Вскоре дела пошли всё хуже и хуже. Однажды днём меня остановил в коридоре гостиничный клерк.

– Даже не знаю, как это поточнее выразить, – начал он, – но с людьми, которые приходят в твою комнату, творится что-то неладное. Я раньше сам занимался всякими незаконными фишками. Просто хочу предупредить, чтобы ты был поосторожнее. Сам знаешь, все звонки проходят через офис. Сегодня утром я случайно услышал один, и он был чертовски понятен. Если бы на коммутаторе оказался кто-нибудь другой… Так что будь осторожен и попроси этих людей следить за тем, что они говорят по телефону.

Звонок, о котором шла речь, был от Дули. Он звонил мне рано утром. – – Мне нужно срочно тебя увидеть, – вопил этот мудила. – Меня всего ломает. Я заскочу прямо сейчас.

Я чувствовал, что федералы медленно, но верно, подбираются всё ближе. Теперь это был вопрос времени. Ни одному из покупателей в Виллидже я не доверял, будучи в полной уверенности, что один из них, как минимум, является штатным стукачом. В моем списке подозреваемых Дули значился под «номером один». Ник, на которого падало не меньше, шёл вторым, а сзади, на почетном третьем месте, обосновался Крис. Конечно, существовала постоянная вероятность того, что и Марвин может соблазниться легкими деньгами для покупки пары носков.

Ник также затаривался в Виллидже и для каких-то респектабельных деляг, которые баловались продуктом в своих периодических «отрывах». Такие люди довольно пугливы, поэтому общаясь с ними можешь круто подставиться. Они жутко боятся полиции, боятся из-за огласки потерять свои ответственные посты. Им и в голову не придёт, что в предоставлении информации представителям Закона есть нечто предрассудительное. Они, естественно, не станут выкладывать всё с полпинка, боясь быть «вовлеченными». Однако, во время интенсивного полицейского допроса, эта публика, как правило, сразу развязывает язык.

Наркоагенты действуют главным образом с помощью обширной сети информаторов. Схватить кого-нибудь с джанком и держать в камере до тех пор, пока человека не начнет ломать и он не размякнет – это накатанный ход. Дальше куют, пока горячо, и следует разговор по душам:

– За хранение мы можем засадить тебя на пять лет. Но с другой стороны, ты можешь выйти отсюда прямо сейчас. Решение зависит только от тебя. Будешь работать с нами – мы гарантируем хорошее содержание. Ну а главное, будешь иметь достаточно джанка и карманные деньги. Так будет, если ты согласишься. У тебя есть несколько минут, чтобы спокойно всё обдумать.