Дж. Р. Р. Толкин

Естественно, он пытался как-то «исследовать» это чувство, показать его в своем творчестве. К теме отношений отца и сына он возвращается в разных произведениях раз за разом. Она в центре «Забытой дороги». Здесь сначала главный герой Альбоин воспитывается отцом, разделяя и наследуя его интересы, в том числе к историческому прошлому. А затем, уже будучи известным филологом, точно так же один воспитывает своего сына, благодаря которому обретает способность вместе странствовать сквозь время, познавая воочию то, к чему его влекло с детства… Та же тема — сын как соратник, единомышленник, продолжатель отца — и во многих других вещах из «Легендариума», и в сказке «Кузнец из Большого Вуттона», и в «Notion Club Papers». Толкин явно предпочитал представлять отношения отцов и детей (конкретно сыновей) именно как идиллию, однако с возрастом не мог не видеть и проблем. Тема расхождения, болезненного спора между отцом и сыном встречается уже в «Забытой дороге» и становится одной из главных тем в написанной в 1960-х гг. истории из нуменорского цикла «Алдарион и Эрендис». Причем если в первом случае правда однозначно на стороне отца, предводителя Верных нуменорцев Элендила, то во втором ясно видно, что в конфликте поколений правда у каждого может оказаться своя. С другой стороны, столь же постоянной темой, начиная с «Истории Куллерво», было для Толкина злосчастное сиротство. Мысль об этом явно преследовала его — недаром он раз за разом возвращался к истории Турина — и побуждала с еще большим теплом и благодарностью Богу воспринимать свой и своих детей счастливый жребий.

А дети поистине делали его счастливым среди всех домашних и университетских забот. Они-то, безусловно, были для Толкина важнее и общения с друзьями, и любого собственного творчества. Толкин вовсе не боялся «возиться» с детьми и проводил с ними столько времени, сколько мог себе позволить. Ради них он мог где-то поступиться собственными убеждениями и предубеждениями, что случалось нечасто. Так, когда Майкл и Кристофер в детстве увлеклись паровозами (каковые Толкин с другими приметами индустриального общества терпеть не мог), он не только не запрещал им регулярно бегать на станцию, но и сам водил смотреть на поезда. Дома появились игрушечные паровозики… В доме основное время посвящалось детям, а уже потом работе (Толкин привык работать по ночам). Когда же дети выросли, то все они, каждый по-своему, стали гордостью отца. Переписка с ними свидетельствует и об этой гордости, и о глубоких искренних чувствах, которые далеко не всегда сохраняются между родителями и подросшими детьми.

Почитателям толкиновского таланта эта живая, с самого начала и до конца дней писателя не прерывавшаяся, питавшая его жизненной энергией связь дала немало. Начать с того, что именно благодаря детям Толкин стал сказочником. Хотя последние исследования и показали, что «Хоббит» изначально не родился из рассказов в детской, однако он или основанные на нем рассказы там все-таки были. Толкин пересказывал, а после и читал детям сказку и предназначал ее первоначально скорее для этого, чем для публикации. После же, когда пришло время «Властелина Колец», именно сыновья, в первую очередь Кристофер, стали первыми читателями романа, — Кристофер же еще и постоянным помощником и консультантом. Гораздо более, заметим, приемлемым для Толкина консультантом, чем «Инклинги», включая Льюиса.

Но были действительно и сказки, специально создававшиеся для детей, рождавшиеся из разговоров и игр с ними, нередко из каких-то с ними связанных домашних забот. Толкин, конечно, далеко не всё записывал, но кое-что обретало литературную плоть, превращаясь в законченные рассказы и даже опосредованно привязываясь к «Легендариуму». Для детей были сочинены «Роверандом», и «Мистер Блисс», и первые истории о Томе Бомбадиле… Что-то, как, например, доселе неопубликованную сказку «Оргог», Толкин забросил, что-то действительно завершил и позже даже предлагал, по примеру «Хоббита», к публикации. А помимо этого начиная с 1920 г. Толкин ежегодно писал для детей письма от имени Рождественского Деда — британского Деда Мороза. Он менял для этого почерк, сам изготавливал марки «с Северного полюса», находил «достоверные» способы доставки. В письмах постепенно появился собственный «сюжет», Дед описывал детям свои будни, не всегда мирные и спокойные. Игра продолжалась до конца 30-х. Письма эти теперь опубликованы, и можно судить, что по полету фантазии и изобретательности лучшие из них не уступают «настоящим» сказкам Толкина. В общем, именно благодаря детям Толкин «обнаружил, что силу воображения, которую он употреблял на создание сложных сюжетов «Сильмариллиона», можно использовать и для чего-нибудь попроще».