Дыша одним дыханьем

— Как ты ее сняла? — расспрашивали Риту. Уж очень была коварной эта мина. Девушкам приходилось снимать много мин натяжного действия и много обрывных. Взрыватель одной срабатывал, если задевали оттяжку, другой — когда оттяжку-проволоку обрезали. У ТМИ-42-43, принесенной Ритой, взрыватель был двойной — и натяжение, и обрыв струны одинаково приводили его в действие.

Все-таки Рита справилась с миной, но когда она представила еще и схему разведанного поля, даже бывалый командир старший лейтенант Хижняк отказался верить: «Не может быть такого!» Быстрый на ногу, он сразу отправился в поле, все проверил, облазил. Вернувшись, приказал выстроить роту. «Чего это вдруг?» — недоумевали минеры.

— Отделение сержанта Меньшагиной, три шага вперед! — приказал Хижняк.

И девушки вышли, не понимая, что случилось.

— Товарищи! — сказал старший лейтенант. — Я ходил на участки, которые разведало это отделение, — не поверил схеме. Теперь могу сказать — все правильно. Сержант Меньшагина и ее бойцы нашли и обозначили минные поля, на которых установлено несколько тысяч мощных противотанковых мин. Мы эти мины спокойно снимем и еще используем против фашистов, но судите сами, сколько несчастий предотвращено благодаря внимательности и мастерству девушек. От лица службы объявляю отделению сержанта Меньшагиной благодарность!

Потом оказалось, что старший лейтенант еще скромно определил число мин, найденных отделением. Их сняли, вынули взрыватели, сложили в штабеля, на каждой указали номер части, фамилию ответственного лица. Мин было двенадцать тысяч!

Теперь уж никто не сетовал на тихую жизнь. Вспоминая Нарву, Ивангород, говорили: «Там как-никак легче приходилось». У Воронки не было обстрелов, вражеские самолеты редко появлялись в небе и проходили стороной, но в тихих, заросших сорными травами полях смерть подкарауливала на каждом шагу.

Ох уж эта трава — жирная, высокая, густая, — она скрывала все, поставленное на земле. И она была пристанищем мошкары, комаров, слепней — всех этих заклятых врагов минера. Комары и мошка облепляли людей, оводы кружили над ними с долгим пронзительным жужжанием и затихали, присосавшись к человеческой коже, покрытой испариной от солнца и работы. Они кусали жадно и неумолимо. Они были способны лишить покоя, обратить в бегство даже стадо коров, если б те паслись на лугах у реки, как в прежние годы. Но теперь скота не было, одни люди, и все летучие кровопийцы накидывались на них с удесятеренной яростью, а минер не мог сделать даже резкого движения, чтобы отогнать тучи гнуса и оводов, даже лишнего шага ступить. Облепленный ими, он должен был продолжать свое дело спокойно, методично, не отвлекаясь, все заметить, ничего не пропустить. И ни к чему не прикоснуться нечаянно, случайно.

Комбат установил строгий порядок розыска и уничтожения мин: искали в первой половине дня, а во второй подрывали. Если в неположенный час с полей доносился взрыв, он звучал как сигнал несчастья.

Впрочем, был случай, когда двое солдат — Томилин и Востриков — потревожили всех взрывом, произведенным и в положенное, «законное» время. Очень уж взрыв вышел неожиданный и сильный. Солдаты проверяли заросшую дорогу, которая пересекала недавнюю линию фронта — и наши и немецкие траншеи. Пока надо было хоть дорогу очистить, до полей, лежавших слева и справа, очередь еще не дошла. Перед первой немецкой траншеей собака показала большой участок, густо уставленный противотанковыми минами. Мины оказались старые, разряжать их было нельзя, но и на месте взрывать не стали — пожалели дорогу. Командир приказал сдернуть их «кошками». Томилину и Вострикову поручили взорвать мины в стороне от дороги, когда наступит установленный час, а другие солдаты уйдут вперед не меньше чем на 300 метров.

Томилин и Востриков все сделали, как было приказано: дождались положенного времени, дали отделению уйти. Только взрывать мины поодиночке им не захотелось — сложили десяток тяжелых коробок в кучу и вставили зажигательную трубку со шнуром, длинным, почти в два метра. Пока он горел, солдаты могли спокойно уйти в безопасное место. Они укрылись в немецком дзоте с толстым бревенчатым накатом. Через узкую амбразуру можно было наблюдать за местом, где лежали мины.

Минеры спокойно стояли в дзоте, но взрыв ахнул такой, что обоих сбило с ног и засыпало землей — даже покрытие не защитило. Взрыв услышали и в палаточном лагере. Ударило так, словно рядом дал залп тяжелый дивизион. Возле дороги, где работали минеры, поднялось черное облако и долго не оседало.

Начальник штаба капитан Дедов взглянул на это облако и вскочил на первую попавшуюся ему машину. Только приказал шоферу: «Гони вовсю». На секунду остановился, встретив старшего сержанта Кириллова, который возвращался с отделением с другого задания. «Давай со мной!» — крикнул ему Дедов. И они помчались вместе, беспокойно гадая, что за несчастье произошло и кто мог оказаться там.