Дыхание в унисон

Все шесть первых лет моей жизни в Израиле в каждый свой визит сестра уговаривала меня вернуться в Россию. Я в ответ уговаривала ее перебраться к нам, жить одной семьей, как это и должно быть хотя бы по голосу крови, если не по велению сердца. Пока Лина служила в театре, эти наши разговоры носили какой-то совещательный, превентивный характер: Лина ни разу не позволила себе сказать «нет!». И я искренне верила, что в конце концов уговорю ее. А у сестрички была надежная отговорка — театр.

— Сестриченька, ну нельзя же так, живем чуть ли не на разных концах света, как неродные! Ты должна переехать к нам! — это я в тысяча первый раз возвращаюсь к той же теме.

— Почему это я должна? Я же старшая! Мне папа, уходя, твердил: «Береги семью!» Я, как могу, берегу. Но почему это не вы ко мне, а я должна срываться с места и лететь к вам?

— Потому что нас много и все при делах — учеба, работа, быт. А ты одна…

— Как это я одна? — взвивается моя сестричка. — Я не одна, у меня театр, это еще прочнее, чем семья. Если бы вы вернулись, всем бы место в жизни нашлось, у всех бы все сладилось. И знаешь, что я скажу, мне теперь уже трудно стало в такие дальние путешествия пускаться, больше не полечу. Да и врачи летать не советуют.

Этот разговор был, когда она прилетела к нам в последний раз, то есть, в 1996 году. Дальше каждый год я летала в Москву, чтобы подержаться за руки, о многом помолчать вместе, а главное — поговорить, обсудить все, вспомнить обо всем. Просто посмотреть друг на друга. Изредка выпадало счастье слетать два раза за год. Иногда встречались в Вильнюсе — там похоронены наши родители, а лету из Москвы 20 минут, устать не успеешь. Еще однажды мы вдвоем поехали отдыхать в Плес, так славно было пожить совсем без забот и обязанностей, устраивать долгие пешие прогулки! Иногда кто-то из отдыхающих пытался к нам пристроиться — конечно, всем всегда хотелось хотя бы пройтись рядом, моя сестричка — большой и мощный магнит. Но мы особо не опасались, никто не мог приноровиться к нашему темпу: мы обе любили ходить очень быстро, за нами не поспевали. Теперь можно только хвастливо вспомнить.

— Я думал, вы просто гуляете, сказали бы сразу, что вы за кем-то гонитесь, я бы и шел своей дорогой, — возмущался очередной любитель совместных прогулок.

Мы смеялись и шли дальше привычным молодым шагом. Как было хорошо!

Время бежит быстро, но особенно быстро оно уходит в минуты счастья. У нашей мамы было любимое присловье: «Короткая встреча лучше долгой разлуки». Так-то оно так, и звучит красиво, только наши долгие разлуки с годами становились все более трудными, а встречи все более короткими, недостаточными: не успеешь оглянуться — уже пора обратно.

Мечтать не вредно

— Знаешь что, сестра, давай найдем место, где мы могли бы встречаться на более долгое время. Чтоб можно было не только нам двоим, а всем Быстрицким, всем нашим близким собираться, праздники вместе встречать, отдыхать в отпуск, правда хорошо? — глаза у Лины начинают сиять победными искрами, и я понимаю: у нее родилась идея.

Если Лину посетила новая идея, какой бы безумной она ни казалась, не избежать реализации. Эти путешествия сквозь тернии не всегда приводят к звездам, но идея всегда находит реальное воплощение. Такая у меня сестра! Была.

И мы начали искать дом. Теперь даже немного смешно вспоминать: начали вполне практично с ценовых возможностей. Оказалось, самые доступные цены… в Германии.

— Ну и что, — спокойно отнеслась Лина. — Нам же там не жить постоянно, приехали, побыли, повидались, подержались за руки, как мы любим, — и по домам. Твой муж, как и я, немецкий худо-бедно знает, и ты осилишь. Давайте поищем!

И мы с мужем взяли часть отпуска, поехали по Германии, а если точнее, по Баварии — искать семейный дом. Ради справедливости скажу, как было: хотя я честно начинала любой разговор с того, что мы приехали из Израиля, даже с мстительными интонациями (чтоб знали!), встречали нас дружелюбно, дома показывали охотно, цены были вполне доступные, чтоб не сказать смешные. Одна беда — кругом немцы. Да, я все понимаю, это другие люди, другое время, да и мы другие. Только что ж нам там делать? Это чужбина и ничем другим никогда не станет.

Стало ясно: лучше искать в Литве, в Вильнюсе. Там остались наши мама с папой, там остались наши воспоминания, и на то время еще оставались в живых наши друзья. Да и родные улицы, я на них выросла, Лину там узнавали и до сих пор помнят, впрочем, ее узнают и помнят везде.