Двуликий Янус

Я сидел возле мамы и не сводил глаз с желтого круга арены. Там суетились работники манежа, проверяя прочность трапеций и канатов. Они равняли опилки на сцене граблями, убирая в мешки на поясах свалянные комочки. Возле тяжелой красной кулисы стоял серьезный пан с длинными песочными усами и с деловым видом проверял ведра с песком и любовно протирал железный гидрант.

 

Зрители заполнили небольшой зал. Свет погас, и воцарилась напряженная тишина. Казалось, что в этой тишине все вокруг слышат, как в моей груди восторженно бьется сердце. Я так крепко сжал мамину руку, что она испуганно вздрогнула и погладила мою голову другой рукой.

 

Прожектор вспыхнул и осветил оркестр, располагавшийся на небольшом балконе. Седой и немного горбатый дирижер постучал по пюпитру палочкой и взмахнул руками. Грянул громкий туш, и второй прожектор выхватил на манеже мужчину в блестящем смокинге и цилиндре. На его лице выделялись изогнутые черные усики, а в руке устроилась элегантная тонкая тросточка. Он, как и дирижер, взмахнул руками, и оркестр смолк.

 

– Достопочтенная публика! Пани и панове! Рад приветствовать всех сегодняшним вечером! – зал радостно захлопал. – Также рад представиться уважаемым гостям. Я пан Милош – хозяин этого цирка, и именно я буду сегодня шпрехшталмейстером, – снова раздались громкие аплодисменты, и мужчина, приподняв шляпу, галантно поклонился публике. – Сегодня вы увидите грандиозное представление! Но не только номера удивительны и неповторимы. Сами артисты тоже не совсем обычные люди!

 

– Уродцы! – выкрикнул кто-то из зала. Я сразу возненавидел этого выскочку. Как он мог называть этих сказочных существ уродцами? Я не видел этого пана, поэтому представил себе несколько подросшего Авраама: толстого, лысого и с маленькими поросячьими глазками.

 

– Как вам будет угодно, – поклонился пан Милош наглому зрителю, – но поверьте… Вы измените свое мнение, увидев их выступление. Итак, пани и панове! Представляю вам первого артиста нашего цирка. Встречайте! Удивительная… Потрясающая и самая гибкая в мире женщина-змея и ее ручной питон!

 

Хозяин цирка снова поклонился, надел на голову цилиндр и юркнул за кулису. Всю арену накрыло куполом света, и униформисты вынесли на арену большой барабан, на котором в изысканной позе, закинув ноги за голову, сидела изящная женщина. Ее тонкое тело с зеленой змеиной кожей было обвито кольцами огромного питона. Он был такого же цвета, как и кожа артистки, и нельзя было понять, где начинается она, а где кончается питон.

 

– Дед, это не кожа у нее была, а костюм, – говорит мне внук, но я с удовольствием замечаю, что в его глазах не ехидная усмешка, а интерес.

 

– Вовсе нет. Все ее тело было покрыто зеленой блестящей змеиной кожей. А вот на ярко-рыжих волосах, забранных в пучок, красовалась корона в виде головы змеи. У нее был удивительный номер, во время которого она принимала невозможные для обычного человека позы, и ее длинный змеиный хвост замирал, поднятый вверх над головой.

 

Музыка смолкла, и служители под громкие аплодисменты унесли барабан с артисткой за кулисы. На арену снова вышел пан Милош и объявил следующий номер:

 

– А теперь… не совсем обычный дуэт. Представляю вашему вниманию великого четырехрукого бога Брахму!

 

В оркестре мелко задребезжали струны неизвестного мне инструмента, а на сцену вышло четырехрукое создание.

 

– Сиамские близнецы, – грустно замечает внучка. – Тогда их, наверное, не умели разделять. Да и сейчас, я где-то читала, после разделения полноценно жить может только один.

 

– Знаешь, милая, я не думаю, что великий бог хотел бы, чтобы его разрезали. У него были четыре ноги, четыре руки и два тела, стрясшиеся между собой спинами. Он двигался к центру арены боком, как краб, синхронно перебирая ногами. Брахма был одет в золотой костюм, расшитый бисером. А его головы были обмотаны яркими пестрыми платками, украшенными монисто. Он заставлял предметы летать в воздухе. Тарелки и булавы перелетали через него, и он ловко ловил их всеми четырьмя руками.

 

– Жонглер! – радостно подпрыгнул внук.

 

– Нет… Так, как он, управляться сразу с несколькими предметами обычный жонглер не смог бы. Кульминацией номера был момент, когда Брахме завязали глаза на обеих головах и он под барабанную дробь перекидывал сразу девять острых ножей.

 

– А пока готовится следующий номер, я хотел бы вам представить наших самых маленьких артистов. Но это вовсе не значит, что они худшие. Мадам и месье Майонез!