Двуликий демон Мара. Смерть в любви

Хока Уште нервно сглотнул и поведал шаману о намерении пройти ханблецею, чтобы проверить, не призван ли и он тоже стать шаманом.

Хороший Гром прищурился:

— Я удивлен, Хока Уште. За все семнадцать лет, что тебя знаю, ты ни разу не задавал вопросов, не приходил ты в мой типи, чтобы расспросить про вакан, и не уделял внимания ритуалам, которые я проводил для твоих деда с бабушкой. С чего вдруг тебе явилось на ум пройти ханблецею?

Хока Уште сглотнул, прежде чем ответить.

— Я видел сон, ате. — Мальчик назвал Хорошего Грома «отец» из почтения.

Вичаза вакан проницательно взглянул на него:

— Сон? Расскажи мне.

Хока Уште опять сглотнул и постарался сплести обрывки разных снов в один убедительный сон-видение. Он не лгал. Ну или не совсем лгал. Лгать вичаза вакану, куря племенную трубку, значило навлечь на себя мгновенную смерть от громовых существ.

Когда мальчик закончил, Хороший Гром смотрел все с тем же прищуром:

— Значит, тебе приснилось, что ты стоял на высокой горе, а с облаков спустилась лошадь и сказала, что духи хотят говорить с тобой? Такой сон ты видел, Хока Уште?

Хока Уште вдохнул поглубже:

— Охан.

Старик потер подбородок.

— Меня в твоем возрасте такой сон не побудил бы к ханблецее… — Он взглянул на мальчика. — Но с другой стороны, времена меняются… сны тоже. Ни один из остальных юношей не видел вообще никаких снов, которые привели бы его на тропу вичаза вакана. — Он дотронулся до плеча Хоки Уште. — Ты знаешь, чего от тебя потребует ханблецея?

Хромой Барсук покусал губу:

— Ну, я должен голодать четыре дня, ате. И еще парильня…

— Нет, нет, — перебил Хороший Гром, откладывая в сторону священную трубку. — Это все делается. Я спросил, знаешь ли ты, что требуется?

Хока Уште молчал.

— Когда ты приготовишься сам и подготовишь место, — заговорил Хороший Гром внезапно набравшим силу голосом, какого Хока Уште уже давно не слышал, — от тебя потребуется думать только о том, чтобы разглядеть видение. Ты должен очистить ум от всех прочих мыслей. Не думать о еде. Не думать о винчинчалах…

Хока Уште постарался не моргнуть.

— Ты должен думать только о видении, — продолжал Хороший Гром. — Ты вознесешь дым чанзазы сначала духу востока, потом духу севера, и если они не пошлют тебе видение, ты вознесешь дым духу запада, а если и он не одарит тебя видением, ты вознесешь дым духу юга.

— Охан… — начал Хока Уште.

— Молчи, — сказал Хороший Гром. — Итак, если ты правильно постился и сосредоточивался два или три дня из четырех, но духи так и не откликнулись, тогда ты вознесешь дым чанзазы духу Земли, а если и он не со пошлет тебе видение, ты совершишь дымное приношение Вакану Танке, великому духу самого неба… но только в том случае, если ты уверен, что остальные духи не отозвались. Тебе все понятно?

Хока Уште наклонил голову.

— Не впадай в уныние, если тебе придется ждать видения долго, — продолжал Хороший Гром. — Духам спешить некуда. Когда ты получишь видение, ни о чем больше не проси духов, а сразу возвращайся сюда, и мы растолкуем тебе смысл видения.

Хока Уште слегка кивнул.

— Если ты не получишь видения, мы будем разочарованы, но если мы сочтем видение негодным… — в голосе Хорошего Грома послышались резкие нотки, — ты покроешь себя бесчестьем, бабушка с дедом отрекутся от тебя, и ты станешь позором племени…

Хока Уште вскинул взгляд, по-прежнему не поднимая головы. Лицо Хорошего Грома было мрачнее тучи.

— А если у тебя хватит глупости солгать нам про видение, — грозно произнес вичаза вакан, — тогда мы велим тебе делать вещи, неугодные духам… и это навлечет беду на тебя и всех, кто тебя знает.

Хока Уште закрыл глаза и горько пожалел, что воспылал страстью к Бегущему Олененку.

Хороший Гром дотронулся до опущенной головы Хоки Уште, и мальчик вздрогнул.

— Но даже если ты получишь настоящее видение, — сказал старик, — дело все равно может обернуться плохо для тебя и всего племени. Например, если ты увидишь громовых существ или если во время твоей ханблецеи в холм ударит молния, ты сразу же станешь хейокой, шутом, шаманом наоборот…

Хока Уште в ужасе открыл глаза. Когда он был совсем маленьким, у них в селении жил один хейока. Шамана наоборот звали Подающий Воду в Роге, и хотя все его уважали и боялись (ведь шаманы наоборот все-таки вакан), этот хейока был очень онсика — жалким. Среди зимы, когда все кутались в толстые одеяла и грелись у костров в типи, Подающий Воду в Роге бродил по сугробам в одной набедренной повязке и жаловался на жару. Летом, когда Хока Уште и другие мальчишки купались нагишом в ручье, хейока кутался в одеяла, стуча зубами от холода. Хока Уште помнил, как однажды Подающий Воду в Роге забормотал какую-то тарабарщину, а бабушка сказала: «Он говорит слова задом наперед, и его понимают только духи. Все-таки он хейока». Последний раз Хока Уште видел Подающего Воду в Роге, когда он — сидя на лошади задом наперед — уезжал в прерию, где и сгинул без следа. Хромой Барсук вспомнил, как пару дней спустя дедушка прошептал бабушке, мол, селение потеряло часть вакан, но зато обрело спокойствие.

— Хейокой? — повторил Хока Уште, чуть приподняв голову.