Двуликий демон Мара. Смерть в любви

Хоке Уште удалось повернуть голову и посмотреть на деда. Громкоголосый Ястреб затягивался из трубки, его глаза сузились до щелок. Хока Уште снова перевел взгляд на Стоячего Полого Рога. «Мой тесть?» Внезапно он представил Горластую Женщину своей тещей, с которой он живет в одном типи. К счастью, у икче вичаза считалось табу разговаривать с тещей и вообще как-либо замечать ее существование. Еще одно последствие вистелкии, страха кровосмешения. Но в тот момент Хока Уште возрадовался такому табу.

— Пилмайя, — проговорил Хока Уште голосом тонким и дрожащим, как тростинка в летнюю грозу. «Большое спасибо». Еще не договорив, он осознал, насколько глупо это звучит.

Стоячий Полый Рог досадливо повел рукой:

— Ты не понимаешь. Громкоголосый Ястреб?

Дед Хоки Уште выпустил клуб дыма и посмотрел на своего такоху:

— Стоячий Полый Рог и Горластая Женщина готовы обзавестись внуком, — медленно произнес он. — Маленьким ребенком, чтобы ласкать, баловать и растить из него такоху вроде тебя. Бегущий Олененок готова стать женой… — Он умолк, словно полагая, что Хока Уште понимает очевидное.

Хока Уште кивнул, ничего не понимая.

Громкоголосый Ястреб вздохнул.

— Но ты не готов стать мужем, — мягко сказал он Хромому Барсуку.

Мальчик пытался осмыслить услышанное.

Громкоголосый Ястреб раздраженно почесал щеку:

— Ты не стал ни воином, ни хорошим охотником. Тебя не интересуют дела племени. У тебя нет ни лошадей, ни шкур, ни орлиных перьев. Ты никогда не совершал деяния славы и не смеялся в лицо врагам, которым нужен твой скальп.

У Хоки Уште вытянулось лицо, но Громкоголосый Ястреб быстро продолжил, будто желая смягчить свои слова:

— Ты знаешь, Хромой Барсук, мы не требуем, чтобы все наши юноши становились воинами или героями. Мы знаем, что твои сны и желания твоего сердца определят, кем ты станешь… — Он положил узловатую грубую руку мальчику на плечо. — Ты знаешь, мы уважаем даже рожденных быть винкте.

— Я не винкте! — выпалил Хока Уште наконец, разозлившись.

Винкте назывались мужчины, которые одевались и вели себя, как женщина. Поговаривали, что винкте наделены одновременно мужскими и женскими органами. Хотя винкте считались носителями вакан и получали хорошую плату за то, что давали младенцам тайные имена силы, ни один уважающий себя лакотский воин не согласился бы стать одним из них.

— Я не винкте, — хрипло повторил Хока Уште.

— Да, ты не винкте, — согласился Громкоголосый Ястреб. — Но кто ты, внук?

Хока Уште потряс головой:

— Я не понимаю твоего вопроса, дедушка.

Тункашила протяжно вздохнул:

— Ты не захотел ни вступить в один из военных отрядов, ни участвовать в конных набегах, ни научиться охотничьему искусству, чтоб добывать пищу для племени… Ты думал о каком-нибудь занятии, которое сделало бы тебя подходящим мужем для Бегущего Олененка? Это нужно решить, чтобы мой друг и кола Стоячий Полый Рог мог правильно распорядиться будущим своей дочери.

Хока Уште посмотрел на деда и отца возлюбленной. Он и не знал, что эти двое когда-то совершили ритуал колы: повязали сыромятные ремешки себе на кисть, чтобы стать самыми крепкими друзьями, все равно что единым целым. Хока Уште осознал, что преступление, которое он пытался совершить против Стоячего Полого Рога нынче ночью, стало бы преступлением против родного тункашилы, и он закрыл глаза, исполненный благодарности к Горластой Женщине, обвязавшей волосяную веревку вокруг талии дочери.

— Итак? — подсказал Стоячий Полый Рог.

Хока Уште сообразил, что оба мужчины ждут от него ответа, который решит их с Бегущим Олененком будущее. В голове у Хромого Барсука было пусто.

Мужчины пристально смотрели на него слезящимися от дыма кинник-кинника глазами.

— Я видел сон… — начал Хока Уште.

Мужчины слегка подались вперед. Икче вичаза придавали важное значение снам.

У Хоки Уште кружилась голова от бессонной ночи, от ужаса, от табака и крепкого педжута сапы.

— Я видел сон, где прошел ханблецею и стал вичаза ваканом. — Хотя голос Хоки Уште не дрогнул, мальчик едва не лишился чувств от изумления, когда услышал слова, вышедшие из своих уст.

Стоячий Полый Рог удивленно дернул головой и вопросительно взглянул на Громкоголосого Ястреба.

— Вичаза ваканом, — пробормотал он. — А Хороший Гром стареет и все сильнее замыкается в себе, особенно с тех пор, как его жена умерла от лихорадки прошлой зимой. Ханблецея, чтобы посмотреть, не призван ли этот юноша стать вичаза ваканом. — Стоячий Полый Рог хмыкнул и передал трубку Хоке Уште. — Ваштай!

Громкоголосый Ястреб посмотрел, как внук затягивается дымом, потом забрал у него трубку. Морщинистое лицо старика смягчилось и приняло выражение, отдаленно похожее на улыбку.

— Ваштай, — согласился он. — Это хорошо. Хетчету. Да будет так.

Назавтра, рано утром, когда дыхание лошадей клубилось в морозном воздухе и собачий лай болезненно резал слух, Хока Уште приплелся к типи единственного оставшегося в живых шамана племени с подарком в виде мешочка кинник-кинника. Хороший Гром разделил с гостем дым подарка из красивой племенной трубки, хранившейся у него, а потом повернулся к мальчику:

— Хийюпо, скажи мне, зачем ты здесь?