Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

— Не может быть… — нахмурившись, прошептала Фригг, становясь темнее тучи. — Ни одному цвергу такой силой не овладеть. Ясное дело — это непреднамеренное проклятие. Могло бы быть Тора, да только и ему неподвластно такое тонкое колдовство. Боюсь, неосознанный гнев Всеотца сделал оковы нерушимыми. Скверно. Подобные чары немногим дано преодолеть…

— Мне больше некого просить о снисхождении, моя госпожа, ибо никто больше не сумеет силой, мудростью и хитростью сравниться с владыкой Асгарда, — богиня богинь в волнении поднялась со своего места, прошлась по покоям. Рассеянно за ней наблюдая, я думала о том, могло ли произошедшее быть нелепой случайностью, невольным порывом, или же Один желал предать Локи жестокому наказанию, устав предупреждать. Его недавняя холодность, безукоризненная суровость скрывали истинные чувства прародителя. Однако если уж он до сих пор гневался на меня, то недавние события должны были и вовсе вывести его из равновесия.

— Вот как мы поступим, — наконец рассудила мудрая асинья, вернувшись ко мне и опустившись рядом. В руках она держала маленький ларчик из тёмного дерева — я не успела заметить, откуда хозяйка покоев выудила его. — Возьми эту вещь, — Фригг распахнула крышку, и внутри я увидела необычный маленький нож с лезвием черным, точно соколиные глаза. — Это обсидиан. Он поглощает колдовство, особенно то, что было наложено с недобрыми намерениями. Камень обретает особую силу на границе дня и ночи. Дождись последнего луча закатного солнца и вместе с ним рассеки ремни на губах Локи. Но будь внимательна: помедлишь или ошибёшься, придётся ждать весь следующий день до заката.

— Благодарю Вас, госпожа, — едва справляясь с дрожащими руками, я приняла ларец, как величайшее сокровище, с излишней осторожностью прикрыла крышку.

— Это редкое лезвие, Сигюн, так что оно мне очень дорого, — предупредила богиня-провидица. — Если тебе всё удастся, немедленно верни его мне. Не утруждай себя и береги дитя, но пришли ко мне свою самую верную и сообразительную служанку. Пусть принесёт ларец и хранит молчание. И лучше, если она не будет знать, что внутри, — я поклялась матери асов мировым деревом, что не пророню ни слова и тотчас же верну ей драгоценную вещь, как только она исполнит своё предназначение. Фригг кивнула и снова с нежностью потрепала меня по лицу и волосам. Склонившись, я с дочерней любовью и преданностью коснулась лбом её рук, поцеловала тыльную сторону ладоней. Провидение было ко мне милостиво: в то время как у Локи был свой могущественный покровитель, у меня находился свой. И если бы не понимание мудрой госпожи, сколько раз я уже могла кануть в пучину отчаяния и мучительной беспомощности? Присев в знак почтения, я уже отступала назад к дверям, когда Фригг жестом остановила меня. — Ты должна быть осторожнее, Сигюн…

— Госпожа моя, — я замерла, удивлённая её предостережением, затем плавно распрямилась и устремила на собеседницу смелый взгляд доверчивых глаз. — Вы всегда будете знать больше, чем я, но не нужно быть провидицей, чтобы понять: нападки, унижение, несправедливость, а теперь… Сшитые губы. Если так будет продолжаться, мне не сдержать в руках это пламя. Я буду первой, но оно не уймётся, поглотит весь Асгард. И благо, если остановится на этом.

— Я была против, — тихо и точно с сожалением поведала богиня. В голосе её угадывалось не только сочувствие, но и раскаяние. И я в него верила. Фригг была справедлива. Проницательность и мудрость сочетались в ней с добрым сердцем и несгибаемой силой духа. Будь на то только её воля, мать асов не позволила бы такому гнусному позору случиться. — Но Всеотец не всегда прислушивается ко мне подобно твоему вспыльчивому супругу. Не так уж они и различны, недаром ведь неразлучны. Тем сильнее гневается Один, когда видит, сколь порочным бывает его отражение, — госпожа вздохнула, помолчала, закусив губы и устремив взгляд в пустоту. Затем добавила:

— Потому будь подле мужа, дочь моя. Постарайся осчастливить его — сейчас тебе это под силу. И оставайся собой, — длинные ресницы взметнулись, и внимательные сияющие глаза посмотрели на меня с необычайной серьёзностью. — Знаю, трудно. Обаяние и красноречие Локи любого подчинят его воле. Но, какой бы выбор ты ни сделала (я приму тебя любой, ибо ты всегда будешь частью меня), слушай свою совесть. Не кровь. Не страсть. Даже не разум. Верь только сердцу. Лишь его не обманешь, и оно никогда не обманет тебя. Да, Сигюн… Когда всё вокруг заполонит туман, зорким останется одно только сердце.

Глава 12