Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

— Не нужно. Немного закружилась голова и только. Подышу свежим воздухом, и всё пройдёт, — я слышала свой тихий голос и не узнавала его. Я будто разделилась надвое: одна говорила и служила Гулльвейг, вторая всё видела и ужасалась, но ничего не могла поделать, не способна была сломить сильное колдовство. Я поднялась на ноги и подала несчастному влюблённому юноше руку, улыбнулась ласково и многообещающе, как не смела и не должна была. Эйнар почтительно поклонился и пропустил меня вперёд. Он как будто ощутил нечто тревожное, подозрительное, и доброе лицо его помрачнело, но молодой человек не смел ослушаться. Мы вышли в сад. Едва слышный сладкий голос Гулльвейг звал меня, растекаясь, словно ядовитый мёд. Он звучал будто со всех сторон сразу, и на миг я растерялась, не зная, что мне делать и куда идти.

— Этой ночью в саду повелителя вырос золотой цветок, по красоте которому нет и не может быть равных, — вдруг вполголоса поведал Эйнар, нерешительно ко мне приблизившись, но всё ещё оставаясь на почтительном расстоянии. Он колебался. По глазам было видно, как яро борются в нём преданность своему господину и непокорное страстное чувство. — Точно как и Вам, госпожа Сигюн. Вы одна достойны его… — голос стражника затих, и он указал мне направление ладонью. Плавно кивнув, я осторожно углубилась в тенистую тишину сада. Там в полутьме, укрытый пышной зеленью, сокрылся заколдованный цветок, к которому наивный юноша привёл меня.

Я взглянула на него и снова как наяву увидела её глаза, безраздельно мной повелевавшие, её хищную улыбку, больше похожую на звериный оскал, ощутила прикосновения ледяных кончиков пальцев на своих горящих щеках. Она была где-то рядом, манила и звала… Моя госпожа. Я сделала шаг к золотому цветку и опять разглядела пещеру, и костёр, и верных спутниц великанши, и ребёнка с глазами из чистого льда. На следующем шаге всё исчезло, и явился грот, полный золота и драгоценных камней, в глубинах его сидел уродливый карлик-цверг, улыбаясь безумно и жадно и перекатывая между короткими неловкими пальцами дивное золотое кольцо. Было холодно и сыро, где-то неподалёку грохотала вода. На другом шаге мерзкого уродца поглотила тьма. А затем, когда я опускалась на колени у чудесного драгоценного растения, её рассекло и развеяло яркое алое пламя, на мгновение ослепившее меня.

Я замерла. Огонь выжег всё, не оставив ничего, кроме горсти пепла и трепещущего в центре сердца. Я содрогнулась от страха и отвращения внутри себя, но тело не слушалось меня. Я протянула руки к цветку, пульсировавшему и звавшему меня к себе, когда сзади послышался какой-то шум и как будто шаги. Однако мне это было безразлично. Чем ближе мои ладони были к волшебным лепесткам, покачивавшимся на ветру и шептавшим моё имя, тем яснее становилось видение. Я уже могла разглядеть: кто-то приближался к несгоревшему сердцу, его длинная тень была всё ближе. Тёмный силуэт опустился на колени, протянул руки и…

— Сигюн! — кто-то грубо рванул меня назад в тот миг, когда кончики пальцев почти коснулись зловещего золотого цветка. Я сдавленно простонала и попыталась вырваться из сильных рук, отделявших меня от сладостного наваждения. — Сигюн, приди в себя! — этот тон… Решительный, строгий, настойчивый… Почему он был мне так знаком? Почему такую власть надо мной имели светлые на солнце взволнованные карие глаза? Почему я переставала бороться за право первой прикоснуться к дивному цветку, когда они были рядом?.. Локи больно сжал тонкими пальцами подбородок, впиваясь в кожу ногтями и заставляя меня вскрикнуть и зажмуриться. — Смотри мне в глаза, Сигюн! Ты слышишь? Борись с наваждением! Смотри мне в глаза, когда я тебе говорю! — голос мужа звучал где-то далеко, подобно Эйнару. Перед глазами переливались яркие слепящие пятна, вспышки, не дававшие ничего разглядеть. Я теряла нить реальности.

Звонкая пощёчина снова вырвала меня из страшного морока. Вторая заставила видение окончательно рассеяться и исчезнуть. Змеиный шёпот Гулльвейг затих. Третья вынудила меня широко распахнуть глаза и вздохнуть полной грудью, будто всё это время я медленно тонула, задыхалась, и сама не понимала этого. В зрачок ударил яркий солнечный свет, больно резанув по глазам и заставив меня часто заморгать. Я поморщилась от резкой головной боли, пронзившей меня вместе с лучами Соль, но пальцы бога огня вновь притянули лицо к нему, жёстко заставили распахнуть ресницы.