Двуликий Берия

Тогда Берии предъявили заявление бывшего завотделом ЦК Компартии Грузии Кало Орагвелидзе, будто бы явившееся основанием для возбуждения дела против Бедии: «На квартире у меня в 1936 году в связи с болтовней Сефа о том, что он писал доклад Л. Берии, Э. Бедия заявил, что не Сеф, а он сам, Бедия, сделал этот доклад, который прочитал Л. Берия». Но Лаврентий Павлович все равно отрицал, что арестовал Бедию из мести: «Указания я об аресте не давал, но о деле Бедии докладывали мне, наверное, докладывал Гоглидзе».

Руденко продолжал: «Из дела Бедии усматривается, что он был обвинен в подготовке совершения террористического акта над вами?»

«Впервые слышу», — удивился Берия.

«Почему дело Бедии не было направлено в суд и на каком основании оно было направлено для рассмотрения во внесудебном порядке на тройку?» — допытывался прокурор.

«Первый раз слышу», — уверял Берия. Отрицал он и то, что ранее знал о расстреле Бедии во внесудебном порядке.

На суде же Лаврентий Павлович (или его двойник) утверждал: «Несколько человек бралось написать книгу «История большевистских организаций в Закавказье», но никто не написал. Бедия и другие лица составили книгу, а я по ней сделал доклад. Затем эта книга была издана под моим авторством. Это я сделал неправильно. Но это факт, и я его признаю. Бедия был связан с Ломинадзе. На основании этих данных он был арестован и расстрелян. Но это ни в коей мере не связано с его участием в составлении книги…»

Стремясь опровергнуть Берию, член суда Москаленко зачитал показания чекиста Савицкого, принимавшего участие в аресте Бедии: «Об аресте Бедии Берия не только знал, но он, Бедия, был арестован по его указанию. Бедия до ареста работал редактором газеты «Коммунист», и без санкции Берии Бедия арестованным быть не мог».

Что без санкции Берии редактора «Коммуниста» арестовать не могли — это сущая правда. Данная должность входила в номенклатуру ЦК Компартии Грузии, и первый секретарь Берия обязан был визировать списки на арест этой категории работников. Но тот же Савицкий на следствии показал, что Бедия действительно был связан с Ломинадзе и другими правыми. Так что, скорее всего, Бедию расстреляли за правый уклон, а отнюдь не за излишнюю болтливость по поводу творческой истории книги о первых большевистских организациях в Закавказье. Точно так же другой болтун Сеф вполне мог быть расстрелян как бывший зиновьевец, а не как истинный автор книги «К истории большевистских организаций в Закавказье».

В письме Меркулова вполне убедительно доказывается, что Берия никак не мог быть автором нашумевшей в свое время книги «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». Действительно, для создания столь объемного труда у Берии просто не было времени. Можно вполне согласиться с Всеволодом Николаевичем, что эта книга была плодом коллективного творчества, в котором он сам, по причине незнания грузинского языка, играл далеко не главную роль, а всего лишь редактировал на последней стадии русский текст. А вот в том, что он, Меркулов, был возмущен тем, что Берия присвоил себе авторство книги, позволительно усомниться. К тому времени то, что доклады за партийных вождей писали референты, было уже делом обычным и ни для кого не составляло тайны. Наверняка и Сталин, когда Берия прислал ему на одобрение свой доклад, прекрасно понимал, что тот его не писал. Конечно, Берия давал самые общие указания исполнителям, что именно и в каком духе они должны писать об истории большевизма в Закавказье, да и они сами догадывались, что роль товарища Сталина надо всячески возвеличивать, а тех, кто в дальнейшем стал его врагами, — принижать или не упоминать вовсе.

Тем не менее книга «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» была использована как один из пунктов обвинения против Берии.

Почему же следствие и суд так много уделили внимания пустяковому, в сущности, вопросу: сам ли Берия написал злополучную книгу. Ведь Лаврентию Павловичу инкриминировали вещи куда более серьезные: измена родине, заговор, шпионаж, умысел на теракт, перед которыми обвинение в плагиате просто меркло. Почему же так цеплялись за книгу? А вот почему. Обвинения в плагиате, равно как и в моральном разложении, были очень хороши для последующего распространения среди широких партийных и непартийных масс. Хотя бы потому, что соответствовали, пусть отчасти, истине. Обвинения же в заговоре были весьма неконкретны. Никаких фактов просто не было.