Двуединый

— Потому что ее не просто так не будет, — огрызнулась та. — Думаешь, эта аристократка от великой любви в постель господина Гнеца залезла? Хочет она для себя чего-то: денег, положения, должности или еще какой протекции. И получит ведь, если господин Абель захочет. А нас за это по головке не погладят. Мы тут как раз для того и сидим, чтобы всякие посторонние в его постель не лазили.

— Ух ты! — восхитилась чему-то рыжая. — Получается, если вот там, — она указала пальцем наверх, в сторону жилых комнат, — была бы я, то мне денег и должность. А потом еще и спасибо от госпожи Марианны. — Мика мечтательно прикрыла глаза. Потом резко открыла обратно. — Не, все равно не хочу. Пусть Рикка этим занимается. За деньги и должность.

— Что ты сказала? — Накопившееся раздражение захлестнуло Рикку с головой. Она стала медленно подниматься.

— Стоп. — Виола встала между ними. — Рикка, ты ее не так поняла. Мика вовсе не хотела тебя обидеть. Иди к себе. Отдохни. — Ее мягкий голос успокаивал. — Пусть сегодня работа поделается без тебя. Ничего страшного не случится.

Рикка выдохнула и отвернулась. Злость ушла. Девушка медленно прошла через столовую и холл, поднялась по лестнице и, зайдя в свою комнату, заперла дверь.

— Деньги и должность, — бормотала горничная, сидя с ногами на кровати. — Да что рыжая малявка вообще понимает. Это просто работа. Хорошо сделанная работа. Ничего больше.

Рикка разрыдалась.

Они встретились в баре. Молодой небритый сероглазый шатен в форме курсанта высшей воинской академии Солиано и кряжистый мужчина с седыми висками лет сорока, одетый в серый мундир Службы безопасности летней столицы. Впрочем, учитывая, что бар был давно облюбован представителями воинских профессий, ни тот ни другой посетитель никакого удивления не вызывали.

— Добрый вечер, Дерек, — поприветствовал безопасника шатен.

— И тебе добрый вечер, Штефан, — кивнул тот.

— Достал, что я просил?

— Конечно. Но только общеизвестные факты. — Плотный конверт лег на стол.

— Разумеется. Я прекрасно знаю цену секретной информации подобного рода. И мне ведомы верноподданнические чувства, которые ты испытываешь к своему дому. — Штефан спокойно протянул руку и, взяв конверт, убрал его во внутренний карман.

— Все смеешься.

— А что мне остается? Расскажи в двух словах, что там.

— Слышал что-нибудь о проекте «Двуединый»?

— Слово вроде бы знакомое… Нет, не слышал.

— Короче. Лет тринадцать назад задумали шишки, командующие нашим домом, взять и пересадить боевые навыки от мастеров обычным людям. Чтобы, значит, получить крутую армию без затрат на обучение.

— Погоди, но такое же считалось невозможным? Перенос и освоение даже пары приемов едва ли не сложнее, чем обучение им, — не удержался Штефан.

— А оно и сейчас считается невозможным, — кивнул его собеседник. — Только придумали яйцеголовые какой-то хитрый способ. Выковыривать умения так, что донор мрет, да вставлять их в головы детишкам лет пяти-шести. И не бесконечно, а всего четыре-пять копий. Тогда вроде детишки умения хорошо усваивают, потому как не забита их голова всяким хламом. Они бы, может, и новорожденных под это дело подтянули, но мозги нужны самостоятельные, чтобы принять все то, что в них пихают. Потому на таких мальцах и сошлись — ни туда ни сюда которые. И почти получилось все это дело. Во всяком случае, результаты были такими хорошими, что несколько заявлений о перспективах уже прозвучало. Неофициальных и не очень громких, но все же. Вот тогда наш главнокомандующий и отправил под такую обработку своего наследника.

— Абеля, — пробормотал Штефан. — Интересно, не жаль ему сына было?

— Так риск минимален. Вроде все уже на мази. Опять-таки протянешь годик, и он уже слишком взрослым станет. А политические дивиденды ой-ой-ой какие были.

— Да, такое вполне возможно.

— Ну так вот. Спустя несколько месяцев и повыплывало потихоньку то, что раньше не замечали. Недоглядели чего-то, и вместе с навыками пришла в головы ребятам гадость всякая — эмоции чужие или еще что. Там в бумагах несколько версий описано, но мне больше нравится та, которая говорит, что весь этот мусор нужен был для связывания навыков боя воедино, и без него они в кучку не собирались и работать отказывались. Короче, поехала крыша у детей. У всех. Только у кого-то раньше, у кого-то позже. Проект прикрыли, а информацию о нем не засекретили, просто забросали другими новостями по-тихому. Один сын главнокомандующего и пережил это. Если можно так выразиться.

— А почему он? Самый везучий? Не мог кто-то еще выжить? — заинтересовался Штефан.

— Насчет выжить не знаю. А почему он? Так это просто. Знания ему пересаживал самый главный мозгоправ. Он же и наблюдал за мальчишкой постоянно. Слепок брали тоже не абы какой. Все лучшее. Вот крыша и протекла не так сильно, как у остальных.

— Но все же протекла.

— Ага. Его три года лечили, прежде чем признали вменяемым. Да и посейчас, говорят, он не совсем в порядке.

— Есть такое. Он немного странный. — Штефан с новой стороны посмотрел на чудачества Абеля. Пережить такое и остаться в своем уме. Для такого нужна немалая сила воли.