Дворцовые тайны. Соперница королевы

Но Екатерина все еще оставалась нашей госпожой и нашей повелительницей, и большинство из нас по-прежнему сохраняло ей верность. Когда Анна вела себя неучтиво по отношению к королеве, мы дружно принимались чихать — так мы выказывали свое презрение и негодование. А когда она выходила к столу, кичась новым нарядом, мы норовили как будто ненароком толкнуть ее так, чтобы она пролила вино на очередной свой умопомрачительный туалет. Да, мы вели себя низко и подло. Мы шептались на глазах у Анны и принимались хихикать столь явно, чтобы у нее не оставалось сомнений — мы насмехаемся над ней. Мы подстраивали всевозможные «несчастные случаи», сами сталкиваясь с нею или ставя подножки пробегавшим мимо нее служанкам, да так часто, что она постоянно ходила в синяках и шишках. Совсем как я, когда впервые оказалась при дворе королевы и была предметом гонений ее ревнивых испанских любимиц. Мы сажали на вышитое покрывало на постели Анны маленьких собачек королевы сразу после прогулки, не вытерев им грязных лапок, мы ловили блох в тростниковых подстилках и выпускали их на шелковые простыни фаворитки короля. Анна ругалась на нас, дулась и жаловалась, но уличить нас ей не удавалось. Мы были слишком хитры и изворотливы и в большинстве случаев избегали наказания. А ведь наши шалости могли нам дорого обойтись — если королю удастся избавиться от своей супруги и жениться на Анне Болейн.

Однажды я заметила, что одна из нас, а именно Джейн Попинкорт — особа из благородной бельгийской семьи, которая, по слухам, грела постель короля в его молодые годы, когда он воевал во Франции и отдыхал во Фландрии, — появилась с массивным золотым кулоном на шее, украшенным огромным рубином и усыпанным гранатами. Такая вещь вполне могла соперничать с драгоценностями Анны.

— Как ты думаешь, не вернулся ли наш король к Джейн? — прошептала мне Энн Кейвкант, когда та вошла в покои королевы. — Не удивлюсь, если у него теперь две любовницы — молодая и старая, Анна и Джейн.

Джейн присоединилась к нам и усердно принялась за вышивание. Я завертела головой в надежде подсмотреть выражение лица Анны в этот момент, но этой гордячки нигде не было видно. Сама я немало поразилась новому богатству фламандки, а на следующий день так и вовсе умирала от любопытства — ведь грудь Джейн теперь украшал усыпанный каменьями огромный золотой крест на толстой цепи из того же благородного металла. «Не иначе как еще один подарок!» — решили мы все.

— Ты что, замуж выходишь, Джейн? — спросила Энн Кейвкант. — Твои новые драгоценности — это подарки жениха? Кто этот щедрый поклонник — высокородный дворянин с твоей родины или местный лорд?

— Я возвращаюсь домой, — сказала Джейн со своим заметным фламандским акцентом. — А что будет потом, я не знаю.

— Быть не может, чтобы у тебя не было видов на замужество, — вмешалась Лавиния Терлинг. — Твои родители, твоя семья наверняка приискали тебе выгодную партию. И приданое за тобой, верно, дадут хорошее?

— Не знаю… все возможно, — пробормотала Джейн, не глядя на нас.

Ей явно не хотелось отвечать на наши вопросы. Однако до своего отъезда она не преминула несколько раз появиться перед нами в еще более дорогих украшениях. «Что это — дары женатого любовника? — спрашивали мы друг друга, обмениваясь многозначительными взглядами. — Или неожиданное наследство привалило?»

Новые свидетельства богатства Джейн заинтриговали нас, а ее молчание — еще больше. Здесь крылась какая-то тайна, которая отвлекла нас от бесконечных пересудов о взаимоотношениях короля и Анны. Вскоре покров таинственности только сгустился. Джейн Попинкорт отбыла на родину, ко двору герцогов Фландрских, немногословно попрощавшись с нами, но проведя последний час перед отъездом наедине с королевой, запершись в ее покоях. По истечении этого часа я увидела, что сопровождать Джейн прибыл Нед с эскортом ливрейных слуг. Он должен был проводить ее к дворцовой пристани на Темзе, где фламандку уже ждала барка, которая должна была доставить ее на корабль.

Я, сходя с ума от любопытства, пробралась к зарешеченному окну, откуда была видна лента реки и лодочки, снующие по ней. Через несколько минут появился Нед со слугами, окружавшими Джейн, одетую в дорожный плащ. Ее сундуки были перенесены на барку, а с ними и какой-то ларец — такой тяжелый, что его несли двое.

Позже я рассказала об увиденном Энн Кейвкант и Лавинии Терлинг.

— Как вы думаете, что было в том ларце? — спросила я их.

— Небось, ее новые украшения. У нее их набралось достаточно — вспомнить хотя бы эти тяжелые золотые цепи.

— В ларце монеты, — вмешалась Бриджит, подходя к нам троим. — Я выпытала правду у одной из ее горничных-фламандок. Девчонка от страха совсем голову потеряла. Она кое-что узнала, о чем ей знать вовсе не полагалось: подслушала, как Джейн говорила по-английски. Горничная немного понимает по-нашему, а ее хозяйке это было невдомек. Речь шла о короле и матери Анны Болейн. Много лет назад они состояли в любовной связи. — При этих словах Бриджит округлила глаза и зловеще ухмыльнулась. — Только представьте, какой может разразиться скандал!