Дворцовые тайны. Соперница королевы

Я со своей стороны прекратила всякие попытки убедить Неда возродить семью, выпустить жену из монастырского заточения и признать детей своими. Моя невестка Кэт день за днем, месяц за месяцем томилась в четырех стенах, лишенная поддержки родственников и друзей, и мне не дозволялось ни навещать ее, ни писать ей. Никто в семье и среди слуг никогда не упоминал ее имени, а Нед начал поговаривать о том, чтобы вновь жениться. Как и наш король, он изыскивал способ объявить свой первый брак недействительным или, как говорили крючкотворы-законники, «ничтожным». Мы при дворе все больше и больше привыкали к этим заковыристым словечкам по мере того, как Великое Королевское Дело совершенно отодвинуло на задний план прочие вопросы государственной важности. Но я знала, что Кэт — не «ничтожество», не бестелесный призрак прошлого, а женщина из плоти и крови, и потому никогда не забывала о ней и ее печальной участи.

Тем временем наш король устроил настоящую осаду своей супруги, ежедневно штурмуя бастионы ее неколебимого достоинства и требуя подтвердить «ничтожность» их брака. Он приводил тысячу доводов, пытаясь сломить сопротивление Екатерины и уязвить ее гордость. Как-то раз мы услышали из его уст следующее:

— Прислушайтесь к голосу разума, мадам, — настаивал король. — Вы должны немедленно оставить двор и уйти в монастырь. Неужели вы не понимаете, что вам здесь не место! Ведь вы — не моя законная жена!

Екатерина что-то ответила ему, но таким тихим голосом, что разобрать ее слова было невозможно.

— Мы с вами жили все эти годы во грехе! — продолжал король. — Вы должны покаяться. В стенах святой обители вам надлежит молиться о прощении и попытаться начать новую жизнь.

Споры Генриха и Екатерины всегда шли по одной накатанной дорожке: он приводил доводы, убеждал, настаивал, а она не поддавалась, и ничто не могло поколебать ее уверенность в своей правоте. И каждый раз король срывался, повышал голос. Так было и на этот раз. Король в раздражении воскликнул:

— Я уже сто раз говорил вам, мадам, что все священнослужители Англии ополчились против меня. Они твердят, что я испытываю долготерпение Божие, поелику сожительствую с женой умершего брата. Ибо в Книге Левит сказано: «Если кто возьмет жену брата своего: это гнусно; он открыл наготу брата своего, бездетны будут они»[31].

Тут стоит заметить, что капелланы Екатерины не уступали королю в знании Святого Писания и научили ее, как отвечать на этот аргумент. В этот раз мы услышали, как королева необычным для себя резким и громким голосом произнесла:

— Послушайте и вы, милорд, что говорит Второзаконие на этот счет: «Если братья живут вместе и один из них умрет, не имея у себя сына, то жена умершего не должна выходить на сторону за человека чужого, но деверь ее должен войти к ней и взять ее себе в жены, и жить с ней»[32]. Вы бы совершили грех, милорд, не женившись на мне после того, как ваш брат Артур скончался, оставив меня вдовою.

После этих слов Екатерины Генрих грубо выругался и вновь начал требовать, чтобы она удалилась в монастырь прочь с его глаз. Я подумала, что будь Его Величество герцогом Норфолком или моим братцем Недом, он бы не пускался в споры, а отдал бы приказ своим стражникам схватить королеву и запереть в монашеской келье. Но, видно, не таким он был по натуре. Вдобавок ко всему он прожил с Екатериной не сказать, что в любви, но в достаточном согласии, почти двадцать лет.

Возможно, нерешительность короля объяснялась не столько его характером, сколько родственными связями королевы. Во всяком случае так считал Нед — а ему в этом можно было доверять, ибо он с головой погрузился в Великое Королевское Дело и разбирался в нем как никто другой. Племянником Екатерине приходился император Карл V — самый могущественный правитель Европы[33]. Под его владычеством находилась громадная территория, он командовал многочисленными армиями. К нему с серебряных рудников Нового Света стекались неисчислимые сокровища. И этот монарх считался защитником королевы Екатерины — или она хотела в это верить. Генрих никогда не рискнул бы заключить свою супругу в тюрьму или причинить ей иной вред, ибо в противном случае навлек бы на себя гнев грозного императора с его полками в тот момент, когда — опять же по словам Неда — казна нашего короля была пуста и боеспособным войском он похвалиться не мог.