Дворцовые перевороты

Сам факт наличия в королевской фамилии незаконнорожденных детей уже являлся поводом для серьезных столкновений, которые, естественно, не замедлили последовать. Педро стал королем в шестнадцать лет. Королева-мать сразу же после похорон короля Альфонсо нашла удобный случай, чтобы отомстить своей сопернице: она потребовала, чтобы сын разделался с ненавистной Элеонорой де Гусман, и заставила Педро отдать приказ о ее аресте.

Элеонора де Гусман, ее сыновья и сторонники, справедливо опасаясь мести со стороны королевы-матери и предупреждая события, укрылись в различных замках и укрепленных пунктах еще в ту пору, когда тело Альфонсо XI не было погребено. Однако Элеонора по какой-то причине отправилась в Севилью (по другой версии, сам Педро заманил ее туда). Ее схватили люди Педро и доставили в темницу.

Несмотря на то что король арестовал Элеонору, ее сыновья не порывали до поры до времени с Педро I и даже добились от него различных пожалований. Старший сын Элеоноры, Энрике, затаил обиду на Педро, но выразил покорность новому королю. Так же поступил друг и родственник Энрике, алькальд Алхесираса Педро Понсе де Леон. К сожалению, мир длился недолго. Из-за неосторожности, допущенной Элеонорой, ее положение ухудшилось, и Педро, по-видимому, сделал попытку арестовать своих сводных братьев. Сыновья Элеоноры нашли убежище в Альхесирасе. Но и здесь король не оставил их в покое. Вскоре город был окружен, и братья приняли решение бежать, при этом они разделились. Дон Энрике успешно скрылся от погони. Он с несколькими друзьями направился к графу Хуану де Молина. Граф через некоторое время выдал за него свою старшую дочь, присовокупив в качестве приданого Трастамарское графство. Разгневанный король повелел графу Хуану передать ему сводного брата вместе с женой. Новоиспеченный граф Трастамара, чтобы не подвергать угрозе жизнь тестя, вместе с женой скрылся в горах Астурии, где у него были богатые владения.

Со своей стороны, вельможи – как друзья бастардов, так и их недруги – воспользовались случаем, для того чтобы устроить волнения в королевстве. Знать руководствовалась при этом своими эгоистическими интересами, хотя следует отметить, что у многих вызвало недовольство то обстоятельство, что король оказывал особое покровительство знатному португальцу Хуану Альфонсо Альбукерке, своему фавориту и личному советнику. Не менее мятежно настроены были прелаты и духовные сеньоры. И тоже не без причин, ибо в первый же год своего правления Педро I наказал епископа Валенсии, который силой захватил церковь в Гвадалупе, арестовал ее настоятеля и овладел храмовыми сокровищами. Но это был действительно незаконный поступок, и вся жестокость монарха сводилась к тому, что он восстановил справедливость.

Опасность усилилась еще и потому, что Педро тяжело заболел. Полагая, что король скоро умрет, магнаты затеяли спор о престолонаследии. Так как у Педро не было еще детей, то одни предлагали передать корону племяннику Альфонсо XI – Фернандо, маркизу Тортосы, другие же отстаивали кандидатуру могущественнейшего вельможи Хуана Нуньеса де Лары, сеньора Бискайи, связанного узами родства с домом де ла Серда, который был в родстве с королевской династией. Любопытно, что никто не предлагал корону бастардам, да и они сами не предпринимали никаких шагов в этом направлении. Все эти споры неожиданно прервались – король Педро выздоровел, а спустя некоторое время умер Хуан Нуньес де Лара. Вопрос до поры до времени потерял остроту.

Однако вскоре беспорядки начались снова, и причиной этого была опальная фаворитка покойного короля Элеонора. Она находилась в тюрьме и условия ее содержания были далеко не блестящими, но королева Мария не чувствовала себя отмщенной. Ненавистная соперница должна была умереть. Историки расходятся во мнениях, кто был инициатором смерти Элеоноры де Гусман. Неизвестно, отдан ли был этот приказ с ведома Педро, который был еще почти ребенком, но точно известно, что Хуан Альбукерке участвовал в этом и королева не отказала себе в удовольствии лично наблюдать за казнью. Элеонору де Гусман казнили в Талаверадела– Рейне.

Со смертью Элеоноры раздоры не прекратились. Кастильская знать вообще была в высшей степени не приспособлена к мирной жизни и к повиновению, а Педро, в свою очередь, отнюдь не был склонен прощать кому бы то ни было дерзости и допускать мятежные действия. Более того, порывистый нрав всегда побуждал короля действовать быстро и в столь же жестокой форме, как это делали его отец и дед.