Дворецкий

Вот одна из особенно крупных крыс, воспользовавшись смертью собрата, прыгает вперед, нацелившись на голову одного из манекена, или Пешки, как их называла Тина, но тут ведьма делает едва заметное даже для Альфреда движение мизинцем, и голова манекена отлетает вверх, и челюсти крысы, с громким "клац", не находят своей цели. Зверюга не успевает приземлиться с другой стороны манекена, как ее, еще в воздухе протыкает насквозь, едва светящийся синим, меч Пешки. Альфреду понадобилось немало времени, чтобы выбить из Тины привычку манипулировать Пешками, как если бы они были людьми. Все их суставы представляли из себя металлические шарики, и позволяли полную свободу движения в любую сторону и под любым углом! Добавить к этому тот факт, что любую часть Пешки можно попросту отсоединить, ударить ей, как самонаводящимся снарядом, а потом вернуть на место… Сами Пешки не могли отсоединять свои части тела без использования конечностей, а Тина долгое время считала, что делать это за них неэтично или что это может им навредить, или что это больно, или что это некомфортно… Сами Пешки никак не реагировали на вопросы и попытки общения, выполняя приказы как послушные куклы, не выказывая никаких эмоций, или реакций. Альфред и сам не знал, что думать об этих существах, пока не увидел их в групповом бою. Это было в каком-то лесу, где команда Дитмара должна была разобраться со стадом измененных кабанов. Стадо оказалось более многочисленным, чем Дитмар расчитывал, и Тине пришлось призвать все восемь Пешек. Тогда-то Альфред и заметил, что чем дольше они сражались, тем менее резкими и рваными становились их движения. Более того, они начинали двигаться не то, чтобы синхронно, скорее ритмично, как будто они все сражались под одну и ту же музыку. Эти куклы не просто дрались, они пытались превратить сражение в представление! И если деревянную болванку без лица прочесть было невозможно, то представление, не важно какого рода, всегда выплескивало эмоции на зрителей, надо было лишь смотреть. Тогда, чуть больше полугода назад, Альфред и отметил, что каждый раз, когда Тина использовала нити Фриды, чтобы отделять их части тела и пользоваться ими отдельно от самих Пешек, они… Ликовали? Нет, это была другая эмоция. Как если бы инструмент, которым многие года пользовались безрукие неумехи, вдруг взял настоящий мастер, решивший показать всем, на что способен этот инструмент. Довольство? Гордость? Пешек действительно не волновало, что их разбирали на запчасти и собирали обратно, наоборот, им нравилось, что нашелся кто-то, способный раскрыть весь их потенциал. И они не замедлили выказать свое довольство в кровавом представлении. Как тогда, так и сейчас, каждая часть манекена жила своей жизнью, разворачиваясь под невозможными углами, атакуя слепые зоны, буквально рассыпаясь на части перед атакующими крысами, лишь чтобы прикончить их мгновением позже. Ритмичный танец восьми Пешек, неспешное, методичное "дирижирование" Тины, сверкающие клинки, оставляющие за собой кровавые шлейфы… Крысы напирали тысячами, но поймавшие ритм Пешки убивали десятки этих тварей с каждым взмахом меча, проламывали черепа ногами, локтями, головами, прикрывали друг друга, обменивались конечностями для большей тактической гибкости… Они наглядно демонстроровали, что слаженная командная работа представляла из себя гораздо больше, чем просто сумму членов этой команды.

Примерно спустя полчаса после начала "штурма", поток крыс начал редеть, и еще спустя десять минут Конрад прикончил последнюю пищащую тварь. Черная команда несколько минут ждала продолжания, но его не последовало. Горы крысиных тел, бассейн в центре зала, который уже давно перекрасился в красный цвет, зловоние от алхимических отходов, смешаное с продуктами жизнедеятельности крыс и запахом их крови. Картина была более, чем отвратной, но судя по всему задание было выполнено, и улей уничтожен. Поняв, что сражение закончилось, Пешки выстроились в ряд, поклонились Тине, как артисты после театрального выступления, после чего… Рассыпались на части. нет, они не вернулись в свой мир, они все еще были тут, просто когда у них не было прямых приказов, они не видели смысла стоять, или вообще двигаться, так что в таких ситуациях, они просто рассыпались на кучу запчастей на полу. Надо отдать Тине должное: она больше не вздрагивала от этой демонстрации "нечеловечности".

— Если нашей следующей остановкой будет что угодно кроме бани, я лично тебя придушу. — Хриплым голосом просипела Найла, обращаясь к лидеру группы.

— Я сам себе такого надругательства не прощу. — Улыбнулся Дитмар. — Но работа есть работа: улей может восстановиться, если хотя бы один его член выжил. Тина, проверь, есть ли выжившие.