Дворец Посейдона

Воодушевившись, Норвежец заторопился в свою каюту, чтобы заняться подготовкой к ночи. Доставая из тайника нож и отравленные стрелы, он размышлял о том, какой долгий путь ему пришлось проделать. Ни один из заказов, выпадавших на его долю, до сих пор не требовал от него столько усилий. В Париже Гумбольдту чудом удалось ускользнуть. И лишь по чистой случайности наемник подслушал разговор двух молодых людей на гостиничной лестнице. Остальное было сущей чепухой: пропустить пару кружек пива с рабочими Рембо и выяснить, что «Калипсо» направляется в восточную часть Средиземного моря.

Дальнейшее было сложнее. Предстояло наняться на судно и изменить внешность таким образом, чтобы ни сам Гумбольдт, ни его спутники ничего не заподозрили. Главной проблемой был паренек, слуга ученого, который видел его лицо на расстоянии каких-то трех-четырех метров и наверняка запомнил его. Пришлось избавиться от накладной бороды и бакенбардов, изменить форму носа и оттенок кожи, обзавестись новой походкой: теперь он расхаживал сутулясь и слегка прихрамывая. Тончайшие стеклянные линзы позволили ему изменить цвет глаз – и на этом перевоплощение убийцы в закаленного морского волка завершилось.

Открытым оставался один вопрос: удастся ли ему, не имея рекомендаций, получить работу на судне. Но и эта проблема разрешилась сама собой. Как только просочились слухи о том, что «Калипсо» отправляется на охоту за морским чудовищем, способным в два счета утащить под воду целый пароход, несколько матросов, испуганных такой перспективой, списались на берег, и свободных мест в экипаже оказалось более чем достаточно. Из прежней команды остались лишь несколько просоленных морем и огрубевших парней, которым было все равно, куда плыть, лишь бы жалованье выплачивалось исправно.

Норвежец набил отравленными стрелами колчан, закрепленный на поясе, пристроил рядом пневматическое ружье, уселся на койку и принялся ждать. К счастью, сегодня вечером он свободен от вахты, и никто его не потревожит.

Примерно через два часа – большая стрелка часов близилась к цифре одиннадцать – он услышал, как запустили паровую лебедку. Пора!

Он поднялся, еще раз проверил снаряжение, и вышел на палубу.

Как и предполагал Норвежец, здесь суетились лишь Рембо с сотрудниками и Гумбольдт с его людьми. Палубные матросы и трюмная команда оставались в кубрике – кто спал после вахты, кто пьянствовал или резался в карты. Погружений батисферы в последнее время было так много, что интерес к ним мало-помалу угас. Двое на мостике, один в машинном отделении и один за рычагами паровой лебедки – вот и все.

В полумраке убийца совершил контрольный обход палубы, проверяя, не упустил ли что-нибудь непредвиденное, затем направился туда, где находился Франсуа, оператор, отвечавший за спуск «Наутилуса» на воду, погружение и подъем аппарата. Франсуа, тучный мужчина с щетинистыми бакенбардами, багровой физиономией и головой, выбритой, как бильярдный шар, был родом из Прованса. Пристрастие к рагу из кролика и дикого кабана оставило заметный след на его фигуре.

– Добрый вечер, Франсуа! У тебя все в порядке?

Толстяк удивленно обернулся.

– Ты до сих пор не спишь?

– Не смог заснуть, – ответил Норвежец. – Слишком душно.

Толстяк кивнул.

– Ага. Все время такое чувство, будто сидишь в раскаленной печи, верно? Только ближе к полуночи станет прохладнее, тогда можно и поспать. Хорошо бы поскорее убраться отсюда.

– А что тут сегодня творится?

– Этому немчуре взбрело в голову погружаться среди ночи, – ответил провансалец. – Понятия не имею, чего ради, да мне и безразлично. Пока платят звонкой монетой, я лишних вопросов не задаю.

– Кто на этот раз в аппарате?

– Рембо, его дочурка, Гумбольдт и шустрый паренек. – Он хрипло хохотнул. – Прямо бродячий цирк. И они еще называют себя учеными!

– Не говори, – согласился Норвежец. – Взять хотя бы эту темнокожую особу и белую девушку. Что за птица, с которой они обе все время носятся?

– Похожа на киви. Они водятся на островах Новой Зеландии. – Толстяк сплюнул за борт.

Норвежец кивнул.

– А зачем надевать на птицу что-то вроде солдатского ранца?

– Ну я же тебе говорю: у этого Гумбольдта в голове клепки не хватает. Ты видел косичку у него на затылке?

– Немцы – действительно чудаковатый народец, – заметил Норвежец. – Но при таком императоре еще и не такое отмочишь.

– Ха! Каска с шишаком, подкрученные усики и лакированные сапоги для верховой езды, – засмеялся оператор лебедки. – Вильгельм, понимаешь, второй! Чего же ожидать от его подданных?.. Так, погоди, мы, кажется, приступаем!..

Четверо членов экипажа батисферы уже поднимались по железной лестнице к люку, чтобы забраться в аппарат еще на палубе. Один за другим они исчезли в отверстии, затем люк захлопнулся, и в недрах «Наутилуса» вспыхнул свет. Просачиваясь сквозь толстые стекла окон, он приобретал зеленоватый оттенок. Норвежец сумел даже разглядеть, как исследователи усаживаются на свои места и пристегивают ремни.

– Франсуа, начинайте спуск аппарата на воду! – прозвучал металлический голос из громкоговорителя. – Но помедленнее, без спешки.