Дворец грез

Забинтованное, закутанное существо, что сидело на диване, поднялось серой колонной. Я вздрогнула, когда отец поклонился ему. Я и не подумала это сделать в прошлый свой приход. Голос, раздавшийся из глубины спеленутого кокона, звучал глухо.

— Приветствую тебя, — сказал голос. — Я — прорицатель Гуи. Твое имя я не особенно хочу знать. Это не важно.

— Это может быть не важно для тебя, мой господин, но это значимо для меня и, я надеюсь, для богов. Если ты не желаешь слышать, я не буду произносить его. Ту, пойди и сядь у дальней стены.

Я послушалась, гордость за отца наполняла меня. Он не испугался, увидев это грозное зрелище. Его речь была полна достоинства.

— Дочь сказала мне, что ты предложил ей место в своем доме, — продолжал он, взвешивая каждое слово. — Я люблю ее и хочу, чтоб она была счастлива, поэтому я стою здесь перед тобой, чтобы спросить, в каком качестве она будет у тебя служить.

— А мне казалось, что это я велел тебе прийти, — сухо ответил Гуи. — Однако я понимаю твой невысказанный страх. У меня нет наложниц, и я не покупаю услуги блудниц. Со мной девственность твоей дочери будет в безопасности, напротив, я намерен охранять ее с особой тщательностью, более ревностно, чем тебе может показаться. Ту умна и честолюбива. Я буду развивать ее способности и учить правильно использовать свои амбиции. Она в свою очередь будет помогать мне в приготовлении лекарств и в работе по изучению природы и свойств минералов. Раз в месяц она будет писать письмо своей семье. Если пройдет месяц без вести от нее, можешь подать прошение своему наместнику призвать меня к ответственности в суде. В обмен на ее услуги я заплачу тебе дебен[26] серебра и сделаю так, чтобы следующие ароуры земли хато вокруг Асвата были переданы тебе.

Я громко вздохнула. На дебен серебра можно целый год кормить по меньшей мере девять человек. Отец с суровым видом повернулся ко мне.

— Это некрасиво, — упрекнул он и отвернулся, и я вдруг уловила резкий и неприятный запах его пота, он нервничал. — Ту не продается, — сказал он холодно, — и то, что ты предлагаешь, это не выкуп. Кроме того, никто из пахарей в Асвате не собирается пока умирать, поэтому нет и земли, которая могла бы вернуться обратно фараону и стать хато. Ту не продается!

Мне показалось, что из-под бинтов донесся смех.

— Я не покупаю ее, дурачок. Я компенсирую тебе за работу, которую она не будет больше выполнять — не сможет помогать твоей жене. И кто дал тебе право подвергать сомнению мои толкования богов! В течение года пять ароур земли станут хато. Они твои, и я пришлю раба, который поможет обрабатывать ее.

Отец долго молчал. Потом он подошел ближе к прорицателю. — Да, ты действительно страстно желаешь увезти с собой мою дочь, не так ли, мой господин? — сказал он спокойно. — Но зачем она тебе? Большие города Египта полны знатных, взращенных в холе и неге девушек, не менее умных и честолюбивых, чем Ту, обучить которых легче и быстрее. Каковы твои истинные мотивы?

Гуи не сдавал позиций, он тоже подался вперед. В его плавных движениях ощущалась скрытая угроза.

— Это не твое дело ставить под сомнение желания богов, — сказал он, — но я могу сказать тебе, что три месяца назад я видел лицо твоей дочери в чаше со священным маслом. До этой ночи я ничего не знал о ней, кроме ее имени, пока она не появилась передо мной, абсолютно голая и мокрая.

«О, ты не должен был говорить ему об этом! — возмутилась я про себя. — Ты пытаешься поддразнить, меня и досадить ему».

Отец, однако, не ответил, и Гуи продолжал:

— Я не пытаюсь влиять на судьбы людей. Я только воспринимаю волю богов, истолковываю ее, как мне представляется верным, и жду ее исполнения. Все это время я ждал, пытаясь понять, что бы могло означать лицо, увиденное в масле. Боги определили эту ночь, для того чтобы явить свою волю через волю Ту. — Закутанные покрывалом плечи его поднялись в знак смирения. — Я сказал тебе правду.

Отец вздохнул, было видно, что он расслабился. Через некоторое время на его лице промелькнула легкая усмешка.

— Я отказываюсь от серебра, — сказал он, — но я возьму землю — если она станет хато. И раба.

— Хорошо. — Гуи подошел к столу, взял свиток и протянул отцу. — Ты проверяешь мои способности к предвидению, крестьянин. И делаешь это с большей ловкостью, чем я ожидал, ты довольно сообразителен, поэтому я не стану тут же превращать тебя в жабу. — Неожиданно он хрипло рассмеялся. — Здесь мое обещание тебе. Предложение серебра остается в документе на случай, если оно тебе когда-нибудь понадобится. Ту! Встань и попрощайся с отцом!

Он опустился на диван и бесстрастно смотрел, как я засуетилась. Соглашение было заключено. Отец держал свиток в руках. Теперь прорицатель был моим хозяином.

Я посмотрела снизу вверх на лицо отца, такое родное, такое надежное. Он обхватил мой подбородок своей большой, жесткой ладонью и с минуту всматривался в мое лицо.

— Ты уверена, что это действительно то, чего ты хочешь, моя милая Ту? — тихо спросил он. — Ты еще можешь изменить свое решение и вернуться со мной домой.

Я припала к нему и крепко обняла.