Двор Ураганов

Зачем Стерлинг повредил штурвал канадцев? Предпочел убрать шведку первой, полагая, что впоследствии я буду представлять меньшую угрозу для англичанки? Или притворился, что хотел помочь мне? Во время нашей стычки в Фор-Руаяль он утверждал, что искренне заботится обо мне, а не играет роль. А те испытания, что мы преодолели вместе в Париже, напав на след Дамы Чудес? Совместная миссия в сложившихся обстоятельствах?.. Или я должна разглядеть что-то большее?

Голова гудела от вопросов. Я брела по кулуарам и лестницам, в действительности не понимая, куда иду. Все палубы выглядели одинаково. Как члены экипажа «Ураноса» находят дорогу, не теряясь?.. К тому же давненько никто из них мне не попадался на пути. В каких неожиданных закоулках я снова оказалась? Узкий проход почти не освещался. Редкие масляные лампы, специально притушенные, излучали слабый свет. Я приблизительно понимала, что прошла достаточное количество ступенек и должна бы уже вернуться наверх, на уровень ватерлинии[125], но все равно меня окружали стены без иллюминаторов, значит, я где-то в центре плавучей цитадели, далеко от борта. Кончилось тем, что я уперлась в широкую шипованную дверь, которая перекрыла проход: тупик.

Я хотела развернуться и уйти, но интуиция подсказала не торопиться. Или скорее ощущение. Ощущение пронизывающего холода, усиливающегося по мере приближения к двери. Я коснулась бронированного полотна: иней покрывал его. Единственным существом, способным создавать подобную стужу, превосходящую всю ассамблею версальского Двора, вместе взятую, был Бледный Фебюс. Тот, кто спит по утрам, должен к этому времени проснуться. И он там, совсем близко, я убеждена в этом.

Я прочистила горло и постучала три раза:

– Пожалуйста, есть кто-нибудь?

Тишину нарушило дребезжание дверного запора, тяжелая панель повернулась, проскрипев на железных петлях. Я увидела не Бледного Фебюса, а его первого лейтенанта в белоснежной ливрее.

– Месье Гюннар, – пролепетала я. – Я… я заблудилась.

Встав на цыпочки, я пыталась разглядеть комнату за спиной норвежца, но его крупная фигура загораживала обзор.

– Вы слишком далеко от ваших покоев, чтобы просто заблудиться, – прорычал великан, пронзив меня взглядом.

Я изобразила самую невинную из своих улыбок:

– Пошла прогуляться, несколько неразумно, согласна. Цитадель настолько экстраординарна, что я утратила ощущение пространства и времени. Признаюсь, у меня трудности с ориентацией: далеко ли я от центральной части – донжона?

– Нет, вы уже пришли, – прошептал голос за спиной Гюннара.

Лейтенант посторонился, пропуская белую фигуру капитана.

– Хочешь, чтобы я проводил ее до покоев? – пробасил гигант.

Бледный Фебюс покачал головой:

– Благодарю, я сам займусь этим.

Тон между неприступным капитаном и его правой рукой, одновременно фамильярный и уважительный, показался мне общением на равных, нежели разговором между господином и его вассалом. Бледный Фебюс вышел в кулуар, обдав меня ледяной аурой, которая заставила поежиться. Чрезмерная бледность его лица заставила содрогнуться. Я едва успела заглянуть внутрь загадочной комнаты, как Гюннар закрыл дверь на два оборота; я лишь заметила канделябры из кованого железа, отбрасывающие огненные отблески на винтовую лестницу.

– Мне очень неловко вас беспокоить, месье. И, признаться, я не поняла, думала, что донжон возвышается только над главной палубой.

– Его фундаменты опускаются к нижним палубам до трюмов. И это нормально, что вы ничего не знаете, потому что доступ к донжону запрещен для всех, кроме первого лейтенанта и редких, тщательно отобранных гостей.

– Таких, как Кармен, верно? Как же ей повезло – она прикоснулась к вашей личной жизни! – кокетливо улыбнулась я.

На личную жизни капитана мне было, конечно же, глубоко плевать. Все, что волновало меня, это возможность получить доступ к сокровищам. И это золотое дно, я была уверена как никогда, находилось в его неприступной башне.

– Все задаюсь вопросом, что вы могли показать морской разбойнице, и ничего не приходит в голову, – жеманно произнесла я. – Вы такой таинственный…

– Самая непостижимая тайна – это не тайна других, а собственная.

Фебюс подал руку, прикрытую безупречными кружевами с серебряной вышивкой. Мы медленно побрели по кулуару.

– Вы слишком роскошно одеты, мадемуазель, для простой прогулки. Этот королевский синий, не сомневаюсь, подходит для Версаля, но здесь немного неуместен.

Я сделала вид, что смутилась, я, кого подобные рюши всегда раздражали.

– О нет! Мое платье вам не нравится, месье? Оно создано лучшими кутюрье дворца.

– Предпочитаю то, что было на вас в день нашей встречи.

Я была тогда в наряде из белого тюля, сшитом для моей свадьбы, до того как узнала, что не единственная невеста.

– Я снова его надену… если выберете меня, – улыбнулась я, томно похлопав ресницами, так, как это частенько делала Поппи.

– Почему же не раньше?

– Говорят, плохая примета, если жених увидит невесту в свадебном наряде до церемонии.

– Я вас уже видел в нем. К тому же познал в жизни так много несчастий, что могу принять еще немного, это уже ничего не изменит.