Двор Ураганов

Внезапно теллурическая[82] нота пронзила тишину, заставив понтон вибрировать под ногами. Наша процессия замерла. Звук напоминал трубу, похожую на охотничий рог Раймона де Монкофона во время прошлогодней псовой охоты. Но если инструмент Главного Конюшего проигрывал одну-единственную ноту, то та, что звучала сейчас, связывала десятки, и каждая глубже предыдущей. Назойливые аккорды проникали до мозга костей, тяжело опускались на дно души.

Я подняла глаза к донжону: именно оттуда лился дождь арпеджио. Вершина непостижимой башни ощетинилась металлическими трубами. Среди этих игл, вонзенных в небо, темнело распахнутое окно. Большие Орга́ны «Ураноса», музыку которых слышал лейтенант де Фабель перед тем, как потерять сознание. И органист. Высокий силуэт между канделябрами с насаженными на них свечами… Бледный Фебюс собственной персоной.

– Maestoso andante[83]: величественный ритм в такт шагов нашей процессии, – шепнул Гиацинт, тонкий меломан. – Вас балуют: Бледный Фебюс сочинил свадебный марш, такой же торжественный, как похоронный.

Я возобновила восхождение по понтону, сердце мое билось в такт музыкальному произведению, вызывающему дурноту. Один и тот же повтор, снова и снова, словно увещевание. Способ поприветствовать меня на корабле? Или намекнуть, что лучше навсегда распрощаться со всем, что знала до сегодняшнего дня?

Голова раскалывалась от вопросов, когда я, наконец, ступила на палубу «Ураноса». Толпа, такая же многолюдная, как в Версале, ожидала нас: экипаж плавучей цитадели соответствовал ее необъятным размерам. Сотни мужчин и женщин разного возраста держали фонари и факелы. Подобно разрозненным корпусам, составляющим «Уранос», разнообразие толпы растворялось в едином ансамбле: присутствующие были одеты в старое, бесцветное барахло. Армия фантомов молча наблюдала за мной.

Робкое касание чей-то руки подбодрило меня: Прюданс. Она подготовилась к церемонии: накрасила губы и уложила светлые косы в пучки с обеих сторон своего детского личика. Огромные светлые глаза смотрели на меня с восхищением, как смотрят подружки невест. Поппи одарила широкой улыбкой, словно посылая немного своей легендарной уверенности. Даже Зашари кивнул в знак поддержки.

Когда последний аккорд Больших Орга́нов утих, один из членов экипажа «Ураноса» отделился от группы и приблизился к нам. Это был лысый великан средних лет с грубыми чертами лица. Глубоко посаженные глаза под густыми светлыми бровями излучали холодный голубой блеск. Массивное тело закрывало что-то, напоминающее военную ливрею. В отличие от яркой одежды швейцарских гвардейцев Версаля, эта, изготовленная из белоснежной ткани, была похожа на громадные паруса, свисающие с мачт. Призрачный наряд дополняли сапоги, подбитые светлым мехом, идеально подходящие к здешнему климату.

– Я – Гюннар Норвежец, первый лейтенант «Ураноса», – представился он зычным голосом.

Триста лет назад с восшествием на престол Короля Тьмы французский стал «лингва франка» мира, международным языком. Тот, что использовал Гюннар, отличался гортанным акцентом, который я никогда не слышала, но он воскресил в памяти ледяные фьорды[84] северной части земного шара. Как будто великан перенес полярные ветра в тропики.

– Дорогу Диане де Гастефриш, подопечной Короля Франции! – высокопарно объявил Гиацинт, точно охотник, возвращающийся с добычей.

Имя Нетленного не впечатлило Норвежца.

– Капитан Фебюс ожидает мадемуазель де Гастефриш, – бесстрастным тоном произнес великан.

– Итак, идемте без промедления, – торопил меня де Рокай. – Отец новобрачной, к сожалению, больше не с нами и не сможет повести ее к алтарю. Я заменю его. Я сам передам невесту в руки Бледного Фебюса, как мужчина мужчине, капитан капитану.

В гнусном притворстве ложного отцовства вампир взял меня под руку.

– Простите, но, как верно замечено, вы – не мой родитель, – сказала я, высвобождаясь. – И вы не Король, который заменил отца в моем сердце с тех пор, как я стала его подопечной. Я пойду к своему жениху одна и встречу его, опираясь только на саму себя.

Улыбка Гиацинта застыла в оскале. Я только что принизила капитана «Невесты в трауре» в глазах экипажа его собственного и «Ураноса». Но он не мог позволить себе грубость, особенно в момент окончания путешествия, когда его дипломатическая миссия, порученная Версалем, почти завершена.

– Пусть будет так! – процедил он сквозь зубы. – Знакомьтесь с Бледным Фебюсом так, как желаете. Но недолго. – Он посмотрел на карманные часы. – Прохождение через стену урагана заняло больше времени, чем планировалось. Уже два часа ночи, церемония трансмутации займет добрых три часа. Мы должны начать ее без задержек, чтобы окончить на рассвете.