Удовольствие оттого, что можешь находиться внутри тела и в таком состоянии, которое воспринимается как абсолютно
Несмотря на вышесказанное, меня кое-что беспокоило: голос ребенка. Он раздавался из какого-то другого места, не оттуда, где разворачивалось основное действие. Так бывает в кинотеатре, когда кто-то в зале заговорит и разрушит иллюзию, создаваемую на экране. То же помещение, но другая реальность. Этого мне не хотелось.
Ключ Эльсы лежал передо мной на столе. Я засунул его в карман и пошел наконец вернуть и, возможно, получить ответы на некоторые вопросы.
Эльса выглядела изможденной, когда открыла дверь. Сказала только: «А, это ты». Затем скрылась в квартире, не проследив, пошел ли я за ней. Однородный запах прихожей теперь был разбавлен ароматом имбирного печенья, глёгга, стеариновых свечей и духов.
В мой первый визит Эльса восседала с прямой спиной, как королева, а теперь она сильно скрючилась в кресле, как будто хотела просочиться через обивку. Я положил ключ на стеклянный столик и спросил, что с ней.
– Рождество, – сказала она. – Вот что со мной.
– Было хлопотно?
– Это слово и сотой доли правды не отражает.
– А выглядело мило.
Эльса бросила на меня такой взгляд, как будто я описал сцену пытки словом «приятно», и я знал, что она имела в виду. Если человек начал общаться с правдой, то лгать становится сложно, а Рождество, кроме всего прочего, это ведь еще и праздник лжи номер один.
– Там есть ребенок, – сказал я. – В другом месте.
– Ты так это называешь?
– Да. А вы как его называете?
– Никак. Но я думаю о нем как об
– О'кей. Там есть ребенок. Вы что-нибудь об этом знаете?
Вздохнув от напряжения, Эльса поднялась с кресла и подошла к эркерному окну. Снаружи брезент закрывал вид на улицу Туннельгатан. Она указала в направлении улицы Свеавэген.
– Я стояла здесь, – начала она. – Однажды ночью где-то год назад. Не могла заснуть. Лежала и тревожилась о своих детях, – она фыркнула и сделала такую гримасу, как будто говорила о каком-то прошлом прегрешении. – Было, должно быть, полвторого, когда сюда на улицу Лунтмакаргатан въехал… экипаж и остановился около туннеля.
– Экипаж?
– Я не знаю, какое еще слово подобрать. Это был серебристый «фольксваген». «Жук». И к нему был прицеплен трейлер, тоже серебристый. «Яйцо», знаешь такой?
Я кивнул. Когда я был маленьким, у меня были игрушечные машинки и трейлеры. Один из них был в форме яйца, в пятидесятые годы такие были популярны.
– Он был точно такой, – сказала Эльса. – Остановился здесь, у входа в туннель. Дверца автомобиля открылась, и из него вылез человек. Он был слишком высоким для такого маленького автомобиля, наверное, два метра ростом. Посмотрел по сторонам, но я понимала, что он не может меня видеть, потому что я стояла в темноте.
Я сидел, затаив дыхание, и на моем лице что-то отразилось, потому что Эльса спросила:
– Что с тобой?
– Ничего. Продолжайте.
Эльса изучающе посмотрела на меня, а потом встала в то же положение, как стояла год назад. Может быть, это помогало ей вспоминать.
– Мужчина открыл дверь трейлера и вошел в него. Мое окно было приоткрыто, так что я услышала, как внутри в темноте играет музыка.
У меня из желудка поднялась холодная рука и поскребла ногтями в горле, когда она рассказала, что узнала мелодию Яна Спарринга и песню «Небеса всегда со мною». Я не стал поправлять, и она продолжила:
– Через мгновение он вернулся со свертком в руках, а потом быстро пошел к туннелю и там пропал из моего поля зрения. Через полминуты или около того он вернулся назад без свертка, сел в автомобиль и уехал. Я вышла на улицу, посмотрела, но там ничего не было. Он наверняка оставил свой груз в туннеле.
Горло саднило от того, что его царапали ногтями, но я смог прохрипеть:
– Туннель не закрывают на ночь?
– Может, у него был ключ. Что у тебя с голосом? Ты что-нибудь об этом знаешь?
– Может быть. А этот сверток… Что в нем было?
Эльса снова упала в кресло и сжала переносицу большим и указательным пальцами, состроив гримасу.
– Я никуда не звонила, – сказала она. – Я об этом не рассказывала. Не хотела в это вмешиваться.
– Что было в свертке? Это был ребенок?
– Не знаю. Но если ребенок, то не маленький. Но что-то было в том, как он нес этот сверток… Мне следовало заявить в полицию. Я знаю. Когда утром открыли туннель, я пошла и поискала, но все, что там нашлось, это пара тряпок.
– А где?
Эльса нахмурила брови.
– В туннеле. Так что…
– Я имею в виду,
– Наверное, метрах в двадцати от входа. А что?